Рыцари былого и грядущего. Том I

– Но ведь эфиопы – монофизиты, а не православные, так что их вряд ли стоит представлять защитниками веры истинной.

– Монофизиты гораздо ближе к православию, чем католики, но дело даже не в этом. Главное в том, что народы Эфиопии воевали за веру, а император Сисиний – за своё земное владычество. Искренняя готовность отдать жизнь за веру, пусть даже и не безупречную, конечно, взяла верх над ничтожеством шкурного властолюбия. Так вот в 1632 году Фасилидас созвал собор духовенства в малоизвестном селении Гондэр. На соборе был торжественно провозглашён возврат к вере предков и отвержение католицизма. Тогда же новый император решил принять беспрецедентные антикатолические меры. Все миссионеры-католики были высланы из страны. Те, что не пожелали подчиниться, были убиты. Страна стала полностью закрытой не только для миссионеров, но и вообще для иностранцев. Мало кто из белых людей теперь отваживался проникать в Эфиопию. Из тех, кто всё же прорвался сюда, назад никто не вернулся.

– Дмитрий, а тебе самому все эти «беспрецедентные меры» не кажутся продуктом одичавшего разума? Мне показалось, или ты действительно с восхищением говоришь про фанатичные крайности изоляционизма?

– Не руби с плеча, Андрей, и постарайся проявить больше гибкости в суждениях. Конечно, никакие крайности не заслуживают одобрения никогда и ни в какой ситуации. Но кто рассчитает границу оправданной жестокости, не имеющей других побуждений, кроме духовного самосохранения? Ты можешь с абсолютной точностью указать, где заканчивается спасительная бескомпромиссность и начинается бессмысленное изуверство? К тому же не стоило бы подходить к африканской стране XVII века с меркой европейского гуманизма нового времени. Уникальная культура Эфиопии, основанная на древней и самобытной христианской вере, могла быть сохранена только при помощи жесточайшего изоляционизма. В любом ином случае эфиопские христиане в собственной стране превратились бы в малочисленную маргинальную группу вроде египетских коптов.

– Как знать… Может быть, действительно, никакие крайние меры не избыточны, если речь идёт о спасении веры. А я-то удивлялся настороженному отношению эфиопов к русским. Да они любого европейца привыкли сторониться и воспринимать как источник опасности.

– Вот именно. Тем более это относится к советской армии – вооружённой силе государственного атеизма. Это угроза вере их предков пострашнее католических миссионеров.

– Я тебя отвлёк. Вернёмся к Фасилидасу.

– В 1636 году он перенёс столицу в Гондэр – в самый высокогорный район Эфиопии. Древний Аксум царицы Савской оказался слишком доступен как для европейской, так и для мусульманской экспансии. Тогда-то, к слову говоря, Эфиопия и начала утрачивать контроль над побережьем, что породило современную Эритрейскую войну – попытку вернуть утраченное. Кроваво-тупой Мариам, конечно, не может понимать мудрость изоляционизма своего предшественника Фасилидаса.

Фасилидас начал отстраивать Гондэр – новую столицу старой веры-победительницы. Так появился этот дворец. Давай-ка мы с тобой рассмотрим его получше. Если что-то покажется странным – говори.

– Почему он назывался «Дом льва»?

– Лев – символ соломоновой династии. Императоры Эфиопии всегда держали львов при дворе. А здесь был львятник в самом центре дворцового комплекса.

– Территория – огромная даже для резиденции императора.

– Семь га. То что царский дворец, к тому же построенный в XVII веке, обнесён высокой мощной стеной с четырьмя башнями – тоже не очень для нас привычно. Но это – Эфиопия. Здесь если дворец не крепость, то император – не жилец. В Гондэре эфиопские негусы укрепились надолго. Этот город был столицей с 1636 по 1885 год.

– Меня, кстати, удивило огромное количество храмов в Гондэре.

– Даже сейчас в городе на 100 тысяч жителей – 20 церквей. Как видишь, они ненапрасно сражались за веру предков. А это – дворцовый храм. Давай зайдём.

Не успел Андрей осмотреться в храме, как сразу же заметил «странность», обещанную Дмитрием – вырезанный в камне равноконечный тёмно-красный крест, по форме весьма напоминающий тамплиерские кресты.

– Дмитрий, а тебе не кажется, что этот крест – католический?

– Ну да, католический. Ты здесь найдёшь ещё не один такой крест. Тебя это почему-то смущает? – Дмитрий изобразил демонстративно-шутливую растерянность.

– Но ведь ты говорил, что Фасилидас пришёл к власти под знаменем борьбы с католицизмом.

– Истинно так. Но вот тебе объяснение этих крестов, которое дал один исследователь: «Равноконечные кресты – свидетельство уважения и сыновней любви Фасилидаса к отцу, который был католиком». Устраивает?

– Полный бред. Сыновняя любовь, кажется, не помешала Фасилидасу спихнуть папашу с трона, причём именно за то, что он был католиком. И народ поддержал Фасилидаса именно как ревнителя древнего монофизитства. Потом, по приказу Фасилидаса стали резать католических миссионеров. Это, неверное, тоже «из уважения к отцу, который был католиком»?