Рыцари былого и грядущего. Том I

Перед ними простирался ландшафт, какие всегда брали Сиверцева за живое – голые склоны гор, покрытые сухой травой, с редкими рощицами деревьев. Казалось бы – тоска, а душу щемило так, словно он после многих лет странствий вернулся на родину. Именно такой Сиверцев представлял себе Палестину, Святую Землю, где никогда не бывал. Среди этого ландшафта лежал обширный комплекс, похожий на монастырский. Стены – метра 3 высотой, 12 круглых башен, которые лишь немного возвышались над стеной, а одна башня, как игла пронзала небо – не меньше 15-и метров высотой. Дмитрий пояснил:

– Это знаменитый Дэбрэ Кускан – женский монастырь. А вот там, видишь, правее – небольшой двухэтажный дворец. Его построил сын и приемник Фасилидаса – Йоханес.

– Можно сказать, эфиопский Йоханнесбург.

– Действительно, какая зараза могла назвать императора Эфиопии на германский манер? Тронное имя Йоханеса – Алаф Сагад. А вот это замок Иясу. Стены – 5 метров высотой. Толстенные. По ним наверху дорога проходит. Залюбуешься.

– Замок этого Иясу что-то слишком хорошо отреставрирован по сравнению с остальными.

– А когда мы его купили, он в руинах лежал. Ты не представляешь, сколько труда потребовалось, чтобы привести его в это образцово-показательное состояние.

– Так это ваш что ли замок?

– А чей же ещё? Здесь теперь наша официальная резиденция. Точнее – резиденция некой общественной организации, существующей под крышей ООН. Под землёй мы прячемся, на поверхности – маскируемся. Господи, что за судьба? Сущий Авалон. Ладно, пошли к нам.

***

– Я впервые в настоящем замке, – восхищённо сказал Андрей. – Здесь всё именно так, как я себе представлял.

– Если бы ты оказался в действительно настоящем средневековом замке, построенным около XII века, он-то как раз и не оправдал бы твоих ожиданий. А это, не забывай – конец XVI века – уже не средневековье. Эпоха не рыцарская. Замок Иясу строили так, чтобы он был похож на позднейшие представления о рыцарском замке. Впрочем, судя по тому, что тебе эта постройка понравилась, у строителей получилось именно то, что они хотели.

– А вы разве не могли построить с нуля то, что вам было надо?

– А нам именно это и надо было. Не забывай – это представительская резиденция. Она должна формировать то представление о нашей организации, какое мы хотим. А мы как раз не хотим, чтобы это представление слишком приблизилось к реальности.

– Да, начинаю замечать, что здесь многое не так, как в Секретум Темпли. Нет присущей вам простоты, много декоративности. Но ты как хочешь, а мне всё равно здесь нравится.

– Ну и ладно. Здесь действительно не так уж и плохо. Пойдём ко мне.

Они пили кофе в шикарных апартаментах. Прекрасный кофе, заваренный так, как это умеют делать только в Эфиопии. Никогда в жизни Сиверцеву не приходилось тонуть в таком удобном кресле. Какой это был контраст с суровой до жестокости повседневностью послушника Ордена. Перед ним на маленьком столике стоял кувшин с родниковой водой. Дмитрий налил два высоких стакана и сказал:

– Разве есть в этом мире что-нибудь лучше чистой воды?

Сиверцев молча улыбнулся в ответ, понимая, что Дмитрий таким образом выразил отношение к окружающему их комфорту. Это отношение не нуждалось в комментариях, они начинали неплохо понимать друг друга. Легко и с удовольствием молчали некоторое время. Потом Дмитрий спросил:

– У тебя, наверно, накопились вопросы?

– Последнее время я думаю только о нашей вере.

– А я думал, этой темой отец Августин тебе уже все мозги запорошил.

– Он очень много мне дал. Но он – собеседник в своём роде, а ты – в своём.

– Спрашивай.

– Мы сегодня говорили о том, что современные тамплиеры – западные христиане, но не католики. А ведь ты знаешь, как этот тезис понравился бы огромному количеству либерального отребья. Они с радостью бы затараторили: «Так и есть, так и есть, тамплиеры – христиане, но враги Церкви». У меня возникает очень тревожное чувство, какая-то внутренняя неловкость, когда я понимаю, что мы своими убеждениями можем невольно порадовать наших антицерковных врагов.

– Но ведь ты знаешь, какова наша вера.

– Да, я знаю, что храмовники – чада Святой Соборной Апостольской Церкви, о которой говорится в Символе веры. Я знаю, что наша вера – вера семи вселенских соборов, которая полностью совпадает с верой Православной Церкви. Я знаю, что с либерал-христианами и экуменистами мы не имеем ничего общего. Но мне тревожно от мысли, что наши позиции могут быть поняты именно в либеральном смысле, если не вникнуть в них достаточно глубоко.

– Ты хочешь «на каждый роток накинуть платок»?

– Да как тебе сказать… Я сам в некоторых вещах ещё не до конца разобрался. Я хочу, чтобы в моём личном арсенале на каждый либеральный «роток» имелся не просто «платок», а очень жёсткий кляп.