Рыцари былого и грядущего. Том I

– Сам не знаю, стоит ли? Наш новгородский воин Горослав Михайлович пришёл в Иерусалим паломником. Я с ним год прожил в обители Святого Саввы. Хороший мужик: воин отменный, христианин ревностный. И вот замыслил Горослав остаться здесь, хочет Святую Землю защищать, ко мне за благословением пришёл. Я его отговаривал. Рыцари Горослава своим считать не будут. Так и останется он здесь – ни то, ни сё. Всем чужой. А ведь он рода знатного. Вот только если в твой отряд его определить. Принял бы?

– С радостью. Для начала, конечно, только оруженосцем. Я верю тебе, что он – дворянин, но у франков и королевские дети оруженосцами начинают. Потом видно будет. Можем и в рыцари посвятить, если в бою, в молитве, в жизни проявил рыцарское благородство натуры.

Гуго задумался. Отец Даниил посмотрел на него и сказал:

– Вот-вот. И у меня сомнения.

– Препятствий нет, – продолжил Гуго, – и я своего слова обратно не возьму – приму его с радостью, как брата. Но я не раз уже замечал, что греки и русы совсем не понимают, что такое рыцарство. У рыцарей особый взгляд на войну, на жизнь. Свои представления о чести. Отношение к власти другое, непривычное для вас. Большинство франков, если у них спросить, что такое рыцарство, тебе толком не ответят, но они это чувствуют. Рыцарство у франков в крови. А у русов? Я не знаю. Мне кажется, ваш народ сам для себя загадка. Мы примем воина русов, как своего. Но сможет ли он принять нас, как своих? Давай попробуем. Когда-то надо начинать. Когда-то франки и русы должны встать плечом к плечу.

– Только не принуждайте его вашу веру латинскую принимать.

– Об этом и речи не пойдёт. Мы и сами-то подумываем не перейти ли в православие. Твой воин в вопросах веры сведущ?

– Он грамотный. Евангелие читает.

– Воины русов часто бывают грамотны?

– Да у нас и крестьяне часто бывают грамотны.

– Удивительный народ. Зови сюда своего книжника.

Горослав оказался крепким мужиком лет тридцати с окладистой русой бородой и хитрым глазом. Гуго неожиданно выхватил меч и бросил его русу. Горослав, мгновенно выбросив вперёд правую руку, поймал меч за рукоять и сделал несколько ловких, ладных взмахов. Франк и рус, глянув друг на друга, оба удовлетворённо усмехнулись.

– Как к тебе обращаться, рус?

– Крещён Гермогеном, но это имя – святое, я его для храма берегу. Родители звали Горославом, а здесь больше Михалычем кличут.

– Что это значит?

– Знатные русы не называют себя по владениям, как франки, а как арабы – по отцу. Михайлович или проще Михалыч, то же что у арабов «ибн Михаил».

– Значит, твой отец носит имя ангела-воителя?

– Это так, мессир.

Гуго вспомнил своего отца и подумал, что с большим удовольствием прибавлял бы к своему имени отцовское, а не название родового замка. Ведь отец значит больше, чем мёртвые камни. Русы мудры. И храбры. И христолюбивы.

– Михалыч… Мягко звучит. Пойдёшь ко мне оруженосцем?

– Если это будет угодно Господу, мессир.

***

Сиверцев дочитал последний опус с головой немного сдвинутой. Он отложил рукопись, надо было привести мысли в порядок. Западноевропейское и русское средневековье в его сознании были двумя разными вселенными, никогда не соприкасавшимися. А ведь, оказывается, это был единый мир – не слишком монолитный, но имевший свои перекрёстки.

Сиверцев помнил, что Дмитрий опирается в своих опусах либо на установленные факты, либо на результаты аналитики. Исключая то, чего не могло быть, он разрабатывает версии, которые не противоречат ни одному из установленных фактов. Андрей доверял Дмитрию, но в этом случае решил всё проверить по серьёзным научным изданиям.

Всё срасталось. Русский игумен Даниил писал свой «Паломник» между 1100 и 1113 годами, вероятнее всего, вскоре после возвращения из Иерусалима. По западным источникам Гуго де Пейн в эти годы был в Иерусалиме. Значит, игумен Даниил и Гуго де Пейн некоторое время находились в Иерусалиме одновременно. Они могли быть знакомы? Русский игумен пишет, что хорошо знал «князя Балдвина». Гуго так же не мог не знать короля Балдуина I. Значит, рядом с королём они вполне могли познакомиться.

Игумен Даниил действительно обратился к королю с просьбой установить русское кадило (лампаду) над Гробом Господним. Игумен пишет, что король «с радостью послал со мной лучшего из своих людей к тому, который заведует Гробом Господним». Нет ни одной причины, по которой этот «лучший» не мог оказаться Гуго де Пейном.

В Иерусалиме в период зарождения Ордена Храма действительно были многочисленные русские паломники. Игумен Даниил среди прочих называет и некоего Горослава Михайловича. Невозможно предположить, чтобы никто из русских не захотел остаться в Иерусалиме воевать за Святую Землю. А если русские могли быть среди крестоносцев, значит, они могли быть и среди первых тамплиеров, национальность которых нам далеко не всегда известна.