Рыцари былого и грядущего. Том II

– Я не враг Ордена, но не хочу этим заверением покупать себе жизнь.

– Каир испортил тебя, Усама. Болтаешь много лишнего. Беги в Дамаск.

Вокруг кипел бой. Где-то рядом сражался или уже был убит брат Усамы, которого он втянул в каирскую авантюру. Сейчас он ничем не мог помочь брату. В Дамаск? В Дамаск!

– Да хранит тебя Всевышний, благородный и великодушный рыцарь.

Уже не смеявшийся командор молча кивнул.

***

Встреча с родным Дамаском лишила Усаму сил. Лёгкой радости бегства как не бывало. Воспоминания впились в душу тысячами пчёл. Страха он не испытывал, смерти по-прежнему не боялся, но каждый камень любимого города словно бросал ему упрёк – болезненный, обидный, несправедливый.

– Кто ты такой и почему думаешь, что великий атабек захочет говорить с тобой? – надменно спросил его страж дворца.

– Усама ибн Мункыз, желающий служить великому атабеку ради славы Дамаска, – его слова прозвучали глухо, хрипло, почти равнодушно – тональность, совершенно не принятая при дворе. За такую небрежность обращения – без поклонов, без подобострастных расшаркиваний могли и плетьми от ворот погнать, но страж – человек нерядовой, опытный, почувствовал, что перед ним, может быть, кто-то значимый, способный заинтересовать атабека.

Через некоторое время вежливый слуга сказал Усаме:

– Следуйте за мной, господин.

Его провели в маленькую, но шикарную комнату. Дверь за спиной закрылась и грохнул засов. Усама понял, что он – пленник. Скоро ему предложат одно из двух: либо зловонную яму и смерть, либо дорогой халат и службу.

Оказалось, что не скоро. День проходил за днём. Усаме приносили дорогую еду, но сменить пропылённую и порванную одежду не предложили. Усама попросил принести ему Коран. Принесли. Он читал Коран и молился. Потом опять молился и опять читал. Ожидание странным образом не тяготило. Неопределённостью он не терзался, душу заполнила пустота – спасительная пустота без мыслей и чувств.

Прошло, может быть, три дня, а может – неделя и Усаму позвали к Нур ад-Дину. Великий атабек был одет удивительно просто – даже у его гвардейцев были одежды подороже. Весь его облик дышал благородной простотой и властью – власть исходила от него, как свет от лампы.

– Что ты хочешь? – без затей спросил Нур ад-Дин.

– Служить вам, великий господин.

– Мне или Дамаску?

– Для меня это одно.

Нур ад-Дин едва заметно усмехнулся:

– Говорят, в последнем бою ты орал: «Дамаск акбар»?

– Ничто не сокрыто от великого господина.

– За такое кощунство ты вполне заслужил смерть.

– Слова достойные великого хранителя веры.

– А твои слова дышат странной надменностью. Не у своих ли друзей-тамплиеров ты научился так нагло держать себя?

– Аллах знает об этом лучше.

Ну ад-Дин опять усмехнулся, теперь уже более явно и несколько зловеще. Атабек молчал бесконечно долго. Потом сказал:

– Твоя преданность родному городу заслуживает подарка. Необычная в наше время преданность заслуживает необычного подарка. Подарю тебе друга. Ведь настоящий друг дороже, чем всё золото мира.

Атабек хлопнул в ладоши. Два стражника ввели пленного тамплиера. Он был в изорванной белой тунике, красный крест на левом плече скрывало кровавое пятно. Пленником он был явно почётным – руки не связаны и держал себя так независимо, словно был здесь хозяином.

Усама сразу же узнал его, хотя стоявший перед ним тамплиер имел уже совсем другое лицо по сравнению с тем юношей, который когда-то налетел на него в мечети Аль-Акса, а потом хотел показать Бога-Ребёнка. Тогда ему было лет 18, сейчас – около 30-и. Теперь его лицо было опалено зноем пустыни, огромный шрам перерезал всю правую щёку – старый посиневший шрам от давно зажившей раны. В нестриженной темно-русой бороде уже пробивалась ранняя седина. На непрерывной войне быстро стареют. И всё-таки суровое лицо заматеревшего воина по-прежнему отражало детскую чистоту и непосредственность. Война сделала из него мужчину, но не чудовище. Лишила иллюзий, но не смогла отнять внутренний свет.

Они смотрели друг на друга и тихо улыбались, не говоря ни слова. Молчание прервал Нур ад-Дин:

– Это мой пленник. У себя в Ордене он занимает весьма высокий пост. Тамплиеры предполагают за него выкуп – тысячу динаров. Я дарю этого человека тебе, Усама. Можешь получить за него выкуп или поступить любым иным образом, какой сочтёшь наилучшим.

– Великий повелитель сделал мне подарок воистину царский, – Усама впервые поклонился Нур ад-Дину так, как принято кланяться хозяину.

– Теперь ты у меня на службе, Усама ибн Мункыз, – доброжелательно сказал атабек. – Пока я подумаю, к чему тебя определить, поживи в той же комнате. Её больше не будут запирать. И тамплиер пусть побудет с тобой, пока ты не решишь, что с ним делать. Не убежит – дал слово.

***

– Ну, здравствуй, – сказал Усама, когда они пришли к нему в комнату. Кажется, даже встреча с братом не обрадовала бы его настолько, насколько он был счастлив видеть этого человека, который олицетворял что-то очень важное в его жизни. – Самое время узнать, как тебя зовут.