Рыцари былого и грядущего. Том II

– Итак, я продолжу с разрешения всех собравшихся граждан, – Серёга сделал акцент на слове «граждан», чем окончательно устранил желание класть ему палец в рот. – Мой вопрос – чисто теоретический. Я не могу быть лидером русского православного братства воинов-монахов. Я не знаю людей, которые могли бы составить такое братство. Но если предположить, что такие люди найдутся, и у них будет лидер, как отнесётся к этому Церковь? Найдётся ли хоть один священник, готовый благословить столь странное дело? С этим вопросом я и пришёл.

– Что ж, давай этот вопрос по порядку разберём. Тут главное, чтобы всё было попорядочку. Скажем, группа православных мужчин решила создать охранное предприятие. Так?

– Так.

– А почему же на это чад церковных не благословить? Только что благословил. Обычная мужская работа, нисколько не хуже, чем в армии служить или в милиции. Ничего такого православным людям не возбраняется. Пошли дальше. Допустим, эти православные охранники спрашивают батюшку, дозволено ли им вести чистую жизнь, целомудрие соблюдать. Так?

– Так.

– А что я тут могу не благословить? Я что скажу этим людям: или в брак вступайте, или блудите, но только ни в коем случае не соблюдайте целомудрие? Это было бы странно. Я, конечно, спрошу, а по силам ли тебе целомудрие, чадо, но если увижу, что по силам, так какие к тому препятствия? Тут и благословения особого не требуется. Разве надо брать благословение на то, чтобы не грешить? Так?

– Так.

– Пошли дальше. Допустим, эти люди не хотят иметь собственности, а желают вести жизнь нестяжательную, и во всём находиться в послушании у своего духовника. Опять же, на что я тут могу не благословить? Нет уж, скажу, копите деньги, стяжайте блага земные, что есть сил, и ни в коем случае не слушайтесь вашего духовника, а лучше вовсе его не имейте. Надеюсь, всем смешно?

Все коротко и деловито улыбнулись.

– Итак, – рассудительно продолжил отец Иоанн, – мы и сами не заметили, как получили воина-монаха. Это вооружённый человек, соблюдающие три монашеских обета – целомудрие, нестяжание и послушание. Кажется, такого человека не за что анафематствовать? Что в его жизни не церковного? Его остаётся только похвалить за то, что пытается жить чище, чем большинство вояк. Церковь не найдёт, что возразить и не найдёт, что запретить.

Архимед, воскликнувший: «Эврика!», вряд ли выглядел счастливее, чем Серёга, когда отец Иоанн закончил.

– Блестящее богословское обоснование, – радостно провозгласил он. Батюшка при этих словах шутливо склонил голову в поклоне. – Просто, как всё гениальное. Принципиально неоспоримо. Но…, – по лицу юноши пробежала тень, – Церковь никогда не признает этих людей монахами.

– А зачем тебе это? Ты хочешь быть монахом перед людьми или перед Богом? Если Бог увидит в тебе монаха (если увидит, конечно) неужели тебе этого не достаточно? Смотрю вокруг и вижу: иной монах – и не монах вовсе, а человек в чёрной одежде. Обеты свои презрел, живёт для себя, а не для Бога. А иной старичек-мирянин, никогда о монашестве не помышлявший, по жизни, по душе – настоящий инок. Спрашиваю себя: кто из них перед Богом предстанет монахом? Правильный ответ: неизвестно. Это тайна, которую ведает лишь Бог.

– Значит, Церковь всё-таки не даст воинам монашеского пострига?

– Пока – точно не даст. Церковь, видишь ли, ничего не изобретает и не выдаёт патенты на изобретения. В Церкви всё происходит по-другому. Скажем, появилось в жизни что-то новое. Церковь ничего по этому поводу не говорит, потому что и говорить тут, может быть, не о чем – завтра это новое исчезнет, не приживётся и не будет темы для обсуждения. Но, предположим, это новое проходит проверку временем, крепнет, разрастается, овладевает умами и душами. Тогда Церковь говорит: «Это наше» или «Это не наше». Так ведь было и с самим монашеством. Ранняя Церковь монашества не знала, и преподобный Антоний Великий, когда решил жить в пустыне уединённо, проводя свои дни в молитве, не побежал в патриархию, чтобы запатентовать новый способ христианской жизни. Он в пустыню и побежал. Потом Фиваида наполнилась его последователями, такой образ жизни стал чрезвычайно популярен среди христиан. И только потом Церковь сказала: монашеский образ жизни есть подлинно христианский. А ведь по началу тут были немалые сомнения. Церковь не торопится благословлять, потому что сразу не может быть известно, благословит ли Господь? А ты иди своей дорогой, главное церковным установлениям не противоречь, но и на одобрение не напрашивайся.

– Значит, пострига искать не надо?