Рыцари былого и грядущего. Том II

– А, может быть, Андрей понял тебя лучше, чем ты сам себя понимал, поэтому тебе и показалось слишком красиво? – вежливо предположил Серёга.

– Вполне возможно, – охотно согласился Зигфрид. – Я человек простой, некнижный, а Андрей… глубоко смотрит.

– Как бы мне хотелось, братья, хоть на денёк увидеть ваш «Секретум Темпли», – Серёга мечтательно улыбнулся. – Поговорить с отцом Августином, с сэром Эдвардом Лоуренсом… Они для меня теперь как ожившие герои артуровского эпоса, и даже более того. С Мерлином и Ланселотом я, наверное, не нашёл бы о чём говорить. Ерундой они занимались, а вы живёте с великим смыслом. Я всю жизнь хотел только одного – смысла. И Господь позволил нам с братьями возродить древнюю идею, которой сейчас, кажется, воздух пропитан, с воплощением только большая напряжёнка. Но Господь легко развеял тысячу причин, которые препятствовали воплощению нашей идеи. И всё-таки у меня никогда не было твёрдой уверенности в том, что мы избрали правильный путь.

– Но ведь ты сам говоришь – Господь благословил, – сказал Сиверцев.

– Я так считаю, но, если честно, я хочу так считать. При большом желании можно что угодно принять за Божию волю. Иное дело идёт как по маслу, не потому что Господь благословил, а совсем напротив – потому что бесы не мешают. Может быть, бесам это дело нравится, а Господь попускает по неизвестным причинам. Даже люди воистину богопросвящённые порою ошибались, пытаясь ответить на такие вопросы, а мы-то кто? И вот появляетесь вы. Вы – добрые христиане и отменные воины. Оказывается, наша идея никогда и не умирала, а если за 700 лет Господь не дал заглохнуть идее «воин-монах», значит, она реально жизненна, и тогда всё что мы делаем здесь и сейчас находится на очень твёрдом фундаменте. Нам уже не надо идти вперёд на ощупь, мы можем опираться на живые древние традиции.

– А ты думаешь, для нас менее значимо то, что в наше время посреди Москвы сам по себе возник Орден, подобный тамплиерскому?

– Сам по себе и чирей не вскочит, – заметил Серёга.

– Вот именно! Не случайно же появилось предприятие «Пересвет». Вы – реальное доказательство того, что Орден нужен в современном мире, что его рождает почва, а не выводят селекционеры, – сказал Андрей.

– Неужели ты в этом сомневался? – удивился Серёга.

– Посидел бы ты годик под землёй, тоже усомнился бы, что ты так уж нужен на её поверхности. Конечно, если бы я не отнёсся с доверием к тем людям, среди которых оказался, так я и не остался бы с ними. Но ведь всякое порою в голову лезет. Иногда мне начинало казаться, что мы – горстка международных авантюристов, забившихся в каменные щели африканской страны.

– «Авантюрист» – от французского слова «приключение». Ничего плохого.

– Да, наверное, ничего плохого. Вопрос только в том, нужны ли людям наши приключения? Но если сама почва рождает Орден, если Орден – реальное воплощение того, чем пронизан воздух, значит мы отнюдь не средневековый пережиток. И людям мы нужны, и Богу угодны, и есть кому традиции передать.

– А по России в Эфиопии не скучал?

– Все эти годы я старательно убеждал себя в том, что отнюдь не страдаю от ностальгии. Не помню, кто сказал: «Только идея может быть настоящей Родиной». К тому же подозреваю в себе южные, горские корни. Эфиопия – по мне. Я и сейчас не сомневаюсь в том, что религиозная идея выше национальной, а значит я сделал правильный выбор. Но вот вдохнул русский воздух и чуть не зарыдал. Не хватало мне Руси, смертельно не хватало.

– Надышался я пылью заморских дорог,

Где не пахли цветы, не светила луна, – процитировал Серёга.

– Вроде того, – согласился Сиверцев. – Горько всё же сознавать, что за верность идее приходится платить Родиной. А теперь, благодаря вам, Родина и Орден слились для меня воедино. Я бы, может быть, вообще у вас здесь остался. Ведь служение – тоже самое. Но это, как Орден решит. А тебе и другим вашим парням обязательно надо побывать в «Секретум темпли». Школа у нас блестящая и традиции богатейшие.

– Буду счастлив. А вот ещё о чём хотел спросить. Ты почему про нашего друга Милоша не написал?

– Да ну его… Ничего, говорит, нет интересного в моей истории, и вообще у меня, мол, нет никакой истории. Наверное что-то скрывает.

Милош тем временем лежал на кровати с закрытыми глазами.

– Милош, ленивец, проснись, – начал подтрунивать Сиверцев. – Про тебя говорим.

– А кто вам сказал, что я спал? – Милош открыл глаза, но не шевельнулся, продолжая, лёжа на спине, смотреть в потолок. – Мне было угодно внимательно слушать то, о чём говорят прекрасные русские братья. А что угодно братьям?

– Он ещё и подслушивал, – хохотнул Сиверцев. – Братьям угодно, чтобы ты рассказал о себя. Если меня не уважил, так уважь хотя бы нашего московского друга.