Рыцари былого и грядущего. Том III

– Теперь послушаем Жана. У него, кажется, есть суждение противоположного свойства.

– Да, мессир. Наш с вами последний разговор был удивительно ко времени. Мне, кажется, удалось переломить состояние своей души. Я наконец принял простую истину: я-то, что я есть, ни больше, ни меньше, и ничем другим не стану, независимо от того, что узнаю. Я прожил жизнь, не зная истории своего рода, и само по себе это незнание сформировало меня. Душа приспособилась к укороченному бытию отдельной личности. И вот сейчас я могу узнать про свой род всё. Бог не против. Но Бог никогда не навязывает решений, выбор в любом случае остаётся за мной. И вот я спросил себя: а стану ли я лучше, когда узнаю историю своего рода?

– Но ведь и хуже, очевидно, не станешь.

– А если я не стану ни лучше, ни хуже, тогда в чём смысл?

– Ты теперь отрицаешь значение потомственной аристократии?

– О, нет, ни в коем случае. Но с ощущением своей принадлежности к древнему роду надо родиться и вырасти. Мне это не было дано, но мне дано другое – достоинство безродности, и только от меня зависит, смогу ли я его с честью понести. Я заслужил своё дворянство мечём на поле боя. Ко времени ли сейчас попытка поставить уже сформировавшуюся личность на новый фундамент? Возникает соблазн гордыни, с ним придётся бороться и с Божьей помощью, я надеюсь, его удастся победить, но на это уйдут силы и время. А нам предстоит действовать. Ко времени ли оглядываться назад? Вот ты, Милош, как освоился в роли Обилича?

– Было трудно, но теперь, кажется, уже освоился, – улыбнулся Милош.

– Это было заведомо посильной и, видимо, полезной для тебя задачей, поэтому круглый стол и сообщил тебе о твоей родовой принадлежности. А у меня появилась возможность узнать свою родословную только тогда, когда я расхныкался. Значит, достаточно было просто перестать хныкать.

– А история Ордена?

– Тут не мне решать, но вам не кажется, что речь о том же самом? Все мы стали тамплиерами, зная об Ордене то, что знаем сейчас. Хорошие мы тамплиеры или не очень, но другими не станем, что бы ни узнали. Наверное, некоторые подробности истории Ордена весьма любопытны, но есть время любопытствовать и время действовать.

– А, может быть, мы просто не хотим узнать об Ордене некую крайне неприятную для нас правду?

– Да полно вам… предположим, мы узнаем, что Орден был совсем не тем, что мы думаем. И что произойдёт? Может быть, мы сложим оружие, сожжём свои белые плащи и скажем, что мы больше не тамплиеры, раз такое дело? Согласитесь, что никого из нас даже мысль такая не посетит. Мы останемся теми, кем были, предоставив мёртвым возиться с мертвецами.

– Дело не только в нас. Для других людей правда об Ордене может быть очень важной.

– А так ли? Люди, ненавидевшие Орден, познакомившись с подлинными документами, вы думаете, перестанут его ненавидеть? Но ведь они и сейчас в упор не хотят видеть того, что уже известно. А обнародовав новые документы, мы лишь подбросим дров в костёр полемики, у клеветников лишь появится новый повод поупражнять своё острословие, доказывая, что «всё это неправда». У каждого из нас Орден – в душе, его невозможно ни разрушить, ни укрепить при помощи архивов. И ненависть к Ордену тоже не угаснет никогда, потому что питается не логикой, не фактами, а определённым состоянием души.

Андрей, слушая Жана, лежал на спине и смотрел в небо. В бездонное голубое небо. На душе было очень хорошо. Вряд ли кто-то смог бы доказать, что ему на самом деле плохо. Когда Жан закончил, маршал встал и тихо скомандовал:

– Привал окончен. Брат Жан, зайди к архивариусу, извинись и попрощайся. Мы идём дальше.

***

Теперь перед ними лежала холмистая равнина. Холмы, покрытые свежей травой, были прекрасны, взгляд тонул в голубых далях. Было тепло, но не жарко, на ясном небе солнце так и не всходило, кажется, в нездешней стране стоял вечный рассвет, самое бодрое и жизнерадостное время суток.

Они ещё издали увидали прекрасный замок на одном из холмов. По мере приближения к замку он всё лучше прорисовывался, вот уже можно было рассмотреть крепкие стены и девять высоких башен. Было в этом замке нечто немного игрушечное, не боевое, он словно бы парил над холмистой равниной с изящным легкомыслием, не будучи удручён никакими заботами. Казалось, в этом замке живёт весёлый и беззаботный барон-трубадур, каждое утро сочиняющий сирвенты, а потом скачущий по окрестным равнинам на резвом лёгком скакуне, который никогда не сможет выдержать рыцаря в боевых доспехах.

Тамплиеры приблизились к замку на расстояние выстрела из лука и оказалось, что дела тут не настолько безоблачны. Замок был в осаде. Чёрные воины, окружившие его со всех сторон, готовились к приступу. Катили баллисты, тащили длинные осадные лестницы, строились в боевые порядки.