Рыцари морских глубин

Подумать: где Франция с Англией и где Камчатка! И занесла же их нелёгкая на свою погибель за три океана! А всё потому, что на чужие богатства позарились. Знала нерусь поганая: на Камчатке пушнина, красная икра, сельдь, крабы. Золотишко в недрах полуострова водится. Лакомый кусок! Вознамерились лорды английские, пэры французские оттяпать его у России. Знала нерусь и другое: невелик гарнизон Петропавловского порта, возглавляемого генерал–майором В. С. Завойко: вместе с экипажами фрегата «Аврора» и транспорта «Диана» 920 человек.

Не учли враги боевой дух русских солдат и матросов. Им каждому на пуд сушёных десяток французиков и англикашек подавай!

К берегам Петропавловской гавани вражеская эскадра подошла в составе четырёх фрегатов, корвета и брига с двумя с половиной тысячами экипажа и десанта!

Ломанулись непрошенные гости на российский берег, в течение нескольких дней беспрерывно обстреливаемый из корабельных пушек. И посыпались с него горохом. В штыковом бою русские стрелки и матросы опрокинули в море вражеский десант.

Потерпев поражение, наскоро захоронив убитых, неприятельская эскадра с позором покинула Авачинскую бухту. Короткой оказалась память у французского контр–адмирала Феврие де Пуанта. Ему, убелённому сединами старому моряку следовало помнить бесславный наполеоновский поход на Россию. Так нет же! На Камчатку припёрся! Получил по зубам, но, видимо, мало: спешно дунул в Чёрное море. Там французские лягушатники и английские любители овсяной каши Севастополь осадили. Обломал де Пуант зубы и на берегу солнечного Крыма.

Глядя с кормы «Саратова», нетрудно представить грохот 212 вражеских орудий и 67 наших. Окутывались дымом корабли, мелькали на берегу чужие красно–синие мундиры.

Может, на этом самом месте, где заякорился «Саратов», стоял на шкафуте фрегата «Virago» контр–адмирал Дэвид Пауэлл Прайс, наблюдая в подзорную трубу разгром своего десанта. Кстати, лучшего названия для флагманского корабля англичане придумать не могли: «Virago» — в переводе с английского — «Сварливая женщина»!

В том бою защитники Петропавловска — Камчатского захватили знамя английской морской пехоты, много оружия и кандалы, предназначавшиеся для русских пленных. Те колодки с цепями пригодились для самих захватчиков: многие из них сдались в плен. Тлеют останки англичан и французов на высокой сопке, Тарьёй–могилой прозванной. Там же и Прайс нашёл себе вечное пристанище: не вынес надменный командующий эскадрой позор поражения и застрелился. Поделом иноземцам! На чужой каравай рот не разевай!

Слоняюсь по «Саратову» с учебником английского языка. Долго раздумывал, в какой институт податься после службы на флоте. С математикой, физикой, химией не в ладах. А без хороших знаний по этим предметам в инженерно–технические учебные заведения нечего и соваться. Решил в гуманитарный вуз поступать. На факультет иностранных языков. На отделение японского языка. Вот так! Ни больше, ни меньше! А что? Дипломатическая работа, командировки за границу, романтика восточной культуры, непостижимая для большинства людей тайна иероглифики, загадочная и прекрасная Япония с её нежно–розовой сакурой и цветастыми кимоно.

Так думал я, рисуя в своём воображении идиллическую картину деятельности будущего выпускника университета.

Об окладе переводчика, младшего научного сотрудника в сто двадцать рублей в месяц (по тогдашнему курсу столько же долларов) я ничего не знал.

Не имел представления и о том, что этой категории специалистов и мечтать не следует о получении квартиры, о карьере.

Ничего этого я не представлял, а потому, подогреваемый собственными мечтами, остановил выбор на Дальневосточном государственном университете. И с того момента, где бы ни был — «Самоучитель английского языка» Петровой и Понтович непременно находился при мне, поскольку экзамен по английскому языку на инъяз — профилирующий. Уединяясь за трубой «Саратова», долбил глаголы, основы грамматики до невероятности нелепого языка. Чёрт ногу в нём сломит! Две–три буквы читаются как одна! Идиотизм какой–то! Надо картавить, гнусавить, шепелявить, запоминать слова, не поддающиеся никаким правилам орфографии!

И до чего скуден язык английский в сравнении с русским! Никогда не передать на английском много тонкостей и оттенков нашего языка. Возьмём, к примеру, первейшее человеческое слово: «мать». Мама, мамочка, маменька, маманька, мамка, мамонька, мамаша, мамуля, мамулечка, мамунька, мамулька, матушка, матка, матерь. Переведите их на английский! Что? Не получается? Вот то–то и оно…

Бедные русские поэты и писатели! Яркие краски и образные выражения в их произведениях сильно полиняли в английском переводе. Напротив, благодаря стараниям талантливых русских переводчиков, употреблявших синонимы и метафоры, творения английских поэтов и писателей стали для нас краше и выразительнее.