Рыцари Нового Света

А начать разговор о вооружении испанцев следует с коней, поскольку, кони, действительно, сыграли колоссальную роль в завоевании Нового Света, уж никак не сопоставимую с ролью огнестрельного оружия, которому по справедливости отведено место после меча и арбалета. Упомянутый конкистадор Варгас Мачука знал, что говорит, когда изрек: «Кони — главное оружие конкисты»; а к этому высказыванию добавим слова Кортеса: «После Бога не на кого нам было надеяться, кроме как на лошадей». И подтверждает эти слова Берналь, который в своей хронике с тщанием и любовью описывает все шестнадцать лошадей, поначалу имевшихся в войске Кортеса, указывая их клички, масть, особенности норова. Между прочим, не все капитаны удостоились такого внимания хрониста.

Поначалу конь сыграл роль мощного психологического оружия: в Америке лошадей не водилось, и такого зверя коренные обитатели континента видели впервые. А поскольку индейцы были носителями мифологического сознания, то всадник и конь нередко казались им единым существом, драконом, вынырнувшим из глубин мифологии. Конкистадор-поэт Хуан де Кастельянос, участник экспедиции Хименеса де Кесады в страну муисков, вспоминал: «Удивление и ужас индейцев при виде испанских всадников были столь велики, что они замирали, как бы пораженные громом. Странное оцепенение сковывало их — индейцы не в состоянии были ни сдвинуться с места, ни побежать, язык их немел. Закрыв лица ладонями, они бросались на землю. Сколь ни увещевали мы их, сколь ни грозили им, пиная и толкая при этом, индейцы, казалось, предпочитали смерть столь кошмарному видению».[25] Еще больший ужас испытывали индейцы, когда это единое существо вдруг разделялось на два независимых живых существа. Хронист Мигель де Эстете, участник завоевания Перу, рассказал о том, как один из конкистадоров на марше упал с коня. «И как скоро индейцы увидели, что этот зверь разделился на две половины, думая, будто это нечто единое, их обуял такой ужас, что они бросились прочь, крича своим, мол, их стало двое, и все оттого пришли в великое изумление; а не случись этого, думаю, они убили бы всех христиан».

Разумеется, индейцы быстро поняли, что всадник и конь — два разных существа, но сохраняли в душе страх и благоговение перед загадочным зверем. Некоторые туземцы думали, что кони — людоеды, уж во всяком случае питаются мясом, и предлагали им отведать индюшек и прочую дичь; а испанцы охотно подтверждали: конечно, мол, только мясом они и питаются, но сейчас сыты, оттого-то и воротят морды от ваших подношений. Особый страх индейцам внушало ржание — они воспринимали его как крик ярости и обиды. Вдобавок ко всему испанцы обвешивали лошадей колокольчиками и погремушками, и ярмарочный трезвон коня на ходу, бывало, заставлял содрогнуться даже крепких воинов.

Отношение индейцев к лошадям характеризует следующая любопытная история. Во время экспедиции в Гондурас Кортес оставил своего раненого коня в одном селении на озере Петен. препоручив его заботам местного касика и сказав, что заберет коня на обратном пути. Сложилось так, что в Мексику Кортес возвратился морем, и конь его остался у индейцев. И вот через много лет, когда конь и его хозяин уже пребывали в лучшем мире, в то селение пришли два францисканских миссионера. Каково же было их изумление, когда они увидели, что местные жители поклоняются каменному изваянию лошади на ее могиле, называя его богом молнии и грома! В стремлении утвердить истинную веру, францисканцы опрометчиво разрушили изваяние, чем вызвали такой гнев жителей, что им пришлось спешно уносить ноги из селения.

А теперь пора поставить все эти факты на свое место. Сколько бы конкистадоры ни поддерживали наивные заблуждения индейцев, сколько бы ни разыгрывали спектаклей, в качестве психологического оружия конь служил очень недолго и далеко не везде. Индейцы достаточно быстро поняли, что конь — простое животное, его можно ранить и убить, и во время кавалерийских атак недрогнувшей рукой стреляли по коням и били по их головам палицами. Лазутчики Атауальпы сразу же после появления чужеземцев в Перу докладывали императору, что кони сами не умеют сражаться, а простые инки сообразили что к чему, едва увидели, как кони жуют траву и маис. Никакого особого страха перед конями с самого начала не испытывали индейцы Флориды, Аргентины, Чили. Как свидетельствуют хроники экспедиции Ордаса, карибы с верховий Ориноко при первом же столкновении с испанцами, будучи в меньшинстве, бросились в бой и яростно дрались, пока не погибли все до единого. Так что психологический фактор не стоит преувеличивать.