Рыцари песка и тумана

Теперь Гермиона, должно быть, вошла во вкус. Она впервые на памяти Энн затеяла подобную игру по собственному почину. Игру в ненависть. Игру-провокацию. То, что она делала, было равносильно курению в закрытой химической лаборатории с пенящимся реактивом в руках... Энн боялась за нее, злилась и ревновала, но ничего уже не могла поделать. Драко Малфой принял ставку и с шулерской усмешкой принялся за раздачу крапленых карт.

Партия началась...

О, нет, Энн не смотрела в окно, как могло бы показаться стороннему наблюдателю, она смотрела в себя. Глотая слезы, ежась от сырого грозового ветра, то и дело распахивающего оконную створку...

* * *

Драко, устало, в сотый раз обозвал себя законченным идиотом и прикрыл глаза. Он-то думал, что знает, что собой представляет кошмар. Черта с два! Настоящий кошмар начался лишь теперь... Волчья ягодка проклюнулась из тех цветочков, которые он по наивности принимал за явные предвестья апокалипсиса. То, как выяснилось, были лишь цветочки. Всего только безобидная солнцелюбивая флора...

Грейнджер спала на его плече.

Нет, заснула-то она сидя на подлокотнике кресла, боком притулившись к велюровой спинке, а вот потом - неожиданно сползла по ней и уронила голову ему на плечо. Не только голову, вообще-то, еще и себя частично уронила... Будить ее было неудобно. Ибо, Грейнджер, насколько Драко успел узнать ее, охотнее посмотрит в глаза василиску, чем признает, что тушкой своей она придавила его исключительно по доброй воле, не будучи подвергнута никаким внешним воздействиям...

Продолжать сидеть, как ни в чем ни бывало - не только неудобно, но еще и глупо. Сбросить Грейнджер, ко всем чертям, на пол, было идей наиболее заманчивой, конечно... Но на грохот ведь, как пить дать, сбегутся все обитатели дома, включая хорька! Объясняться в спокойных тонах еще и с ними (Малфой был почти стопроцентно убежден, что последний изъявит желание принять непосредственное участие в беседе, посредством тыканья мордой во все и всех подряд) у слизеринца попросту не хватило бы выдержки.

Грейнджер спала, чуть приоткрыв сухие бледные губы. Зубы у нее, к слову, были подозрительно ровными, и передние выдавались вперед совсем незначительно. Наверное, носила скобы... От этой мысли на душе у Малфоя стало совсем уж гадко. Настроение испортилось окончательно.

В том, что он именно ненавидит, а не просто недолюбливает проклятущую гриффиндорку не было больше никаких сомнений... Жаль только, ей до этого не было никакого дела. Она продолжала мирно посапывать, вдобавок ко всему, изредка принимаясь что-то бессвязно бормотать во сне! «Проваливаться на хрен» она тоже почему-то упорно не желала, все сильнее и сильнее отдавливая Драко бедро. А уж тянущую боль, угнездившуюся где-то в районе ключицы, парень старался не заикаться даже самому себе.

В довершении всех бед, кончики ее волос неприятно щекотали шею.

Выждав для верности минут пятнадцать и придя к выводу, что это временно недееспособное тело вполне может так и пролежать на нем мертвым грузом всю ночь, Малфой принял решение избавиться от него любым путем. Пусть даже и ценой своего здоровья. Способ, по правде говоря, был только один (если не брать в расчет все вышеперечисленные), а именно: транспортировать Грейнджер хотя бы до кровати, стоящей на другом конце комнаты, тем самым, отвоевав себе кресло в безраздельное владение.

Какого лешего ей не спится дома, вопрос, может быть и актуальный, но терпящий до утра. По сему, Драко, скрепя сердце, предпочел с ним до утра и повременить. Дабы не подвергать свою и без того расшатанную нервную систему столь серьезному стрессу, да и еще и на ночь глядя.

Сквернословя так, что каждый уважающий себя маггловский сапожник после услышанного счел бы святым долгом немедленно издохнуть на месте от зависти, Драко пропустил руку под коленями девушки, другой сгреб ее за шиворот и попытался выпрямиться.

Как ни странно, вторая же попытка подняться на ноги и не расколотить голову Грейнджер об острую боковину журнального столика, стоящего подле самого кресла, увенчалась успехом. Не то чтобы, конечно, совсем увенчалась... Впрочем, при тщедушной комплекции слизеринца уже один факт отделения от кресла в полусогнутом положении с пятидесятикилограммовым грузом на вытянутых руках мог быть приравнен к олимпийскому рекорду. По сравнению с этим, водрузить Грейнджер на кровать было плевой задачей, детской забав... Самомнение-то Малфоя и подвело. Запнувшись о какой-то предательский бугорок на ковре, Драко вместе с шестиклятым балластом водрузил туда еще и себя. Так сказать, слегка перевыполнив план...

Само собой разумеется, что в этот пикантный момент Грейнджер вдруг наскучило изображать из себя мертвую царевну, мало того ей, еще вздумалось открыть заспанные очи и хриплым, но довольно деликатным голосом, полюбопытствовать, какого черта Малфою понадобилось в ее постели посреди ночи...

Такого исчерпывающего, конструктивного и развернутого ответа на поставленный вопрос Гермиона Грейнджер не получала никогда прежде. Даже на уроках профессора МакГонагалл.