Рыцари удачи. Хроники европейских морей.

Больше всего от этой кутерьмы, естественно, доста­валось Италии, удобной для нападений и с запада, и с востока, и с юга. Но был еще север. В 452 году, после ряда неудачных вылазок в Галлию, в поход на Рим двинулись из Хунгарии ее новые хозяева в союзе с гепидами, герулами, остготами и турингами, присмат­ривавшими подходящее местечко для своей будущей Тюрингии. Их вел по тайному приглашению заточенной за разврат Гонории (дочери Галлы Плакидии) Атти-ла - «Бич Божий», чье имя, ставшее нарицательным, хорошо помнят и теперь, полтора тысячелетия спустя. «При его дворе,- вспоминает Монтескье,- находились послы от восточных и западных римлян, которые полу­чали от него законы или умоляли его о милости. Иногда он требовал, чтобы ему вернули гуннских перебежчиков или римских рабов; иногда он желал, чтобы ему выдали какого-либо министра императора. Он наложил на Восточную Римскую империю дань в 2 тысячи 100 фунтов золота. Он посылал в Константино­поль тех, кого он желал вознаградить, с тем, чтобы они могли обогащаться, обращая в свою пользу страх, который он внушал римлянам. Его подданные боялись его, но, кажется, не ненавидели. Чрезвычайно гордый, но в то же время хитрый, яростный в гневе, умеющий прощать или откладывать наказание соответственно своим интересам, он никогда не объявлял войны, когда мир мог ему дать такие же выгоды. Ему верно служи­ли даже те цари, которые от него зависели».

Гейзерих заключил с Аттилой союз: он опасался мщения готов после того как женил своего сына на дочери готского вождя, а затем, приказав отрезать ей нос, отослал обратно, дав таким способом понять, что никому не позволит совать эту часть тела куда не следует.

Эти двое прекрасно дополняли друг друга. Ярость и неистовства Аттилы, коим он был подвержен не только в гневе, уравновешивались хладнокровием и осмотри­тельностью гуннского вождя. Но жестокость была все же свойством характера обоих. За три месяца варвар­ский смерч испепелил восемь крупнейших городов Ита­лии и разогнал остатки их уцелевшего в невиданной резне населения. Однако до Рима эти полчища не дошли. Неожиданно вся армия повернула вспять и рети­ровалась с Апеннинского полуострова.

В 453 году Аттила внезапно умер загадочной смертью на брачном ложе, разделенном им с красавицей-вестготкой, подсунутой любвеобильному варвару папой Львом I и послушно сыгравшей роль библейской Юдифи или Далилы. А чуть позднее столь же скоропа­лительно последовал за отцом в царство теней и сын Аттилы - Эллак. Мир вздохнул с облегчением: это бы­ло чудом, сравнимым разве с тем, что приводит испанский король Альфонс IV в своей «Хронике»,- о безвременной кончине вестготского короля Фавилы, «съеденного медведем» на втором году своего правле­ния. Можно не без основания подозревать, что сей «медведь» был членом какого-нибудь тайного терро­ристического общества, чьим тотемом было это живот­ное (такие общества - медведей, волков, рысей - пло­дились тогда, как грибы).

Но Рим все же получил свое: его разграбили в апре­ле 455 года вандалы, специально для этой цели пригла­шенные из Северной Африки римской императрицей Евдоксией, последовавшей примеру Гонории и поже­лавшей таким образом отомстить своему мужу Петронию Максиму. Лучшего способа, пожалуй, не смог бы найти никто. Вандальские пираты грабили столицу мира в течение двух недель, чувствуя себя в полнейшей безопасности и круша все, что попадалось под руку, и наконец, пресытившись, убрались обратно в Африку, едва сумев дотащить туда свою добычу. «Гензерих,- скорбит византийский писатель Прокопий Кесарийский,- нагрузив свои корабли золотом, серебром и дру­гими вещами из императорского имущества, вернулся в Карфаген. Он не оставил во дворце ни меди, ни како­го-либо другого металла. Ограбил он и храм Юпитера Капитолийского, сняв с него половину крыши. Это была замечательная и великолепная крыша, из лучшей меди и вся густо вызолоченная». Несколько тысяч римлян, об­ращенных в рабство, помогали вандалам доставить награбленное в их владения. Гейзерих прихватил с со­бой и императрицу с двумя дочерьми. Младшую он почему-то возвратил в Рим, а старшую - тоже Евдоксию - выдал за своего сына Гуннериха, от которого ей посчастливилось сбежать в Иерусалим лишь шест­надцать лет спустя.

Для Италии наступили черные дни, куда чернее, чем во времена триумфов киликийских пиратов. Снаряжен­ная в 468 году византийским императором Львом I мор­ская карательная экспедиция в Северную Африку не принесла сколько-нибудь ощутимых результатов, хотя корабли для нее император собирал по всему Востоку, а во главе поставил опытнейшего флотоводца Васи­лиска - брата своей жены Верины и неизменного побе­дителя готов во Фракии. Времена переменились. Пират­ское государство Гейзериха стало достаточно сильным, чтобы двести двенадцать византийских галер с семью­десятью тысячами воинов на них убрались не солоно хлебавши. А восемь лет спустя оно сделалось единственным и абсолютным хозяином всего западного Средиземноморья.