Рыцари веры

Но факт, что, вступив на престол, он немедленно разорвал все связи с гугенотами и удалил их от высоких должностей, какие они занимали. Знатные царедворцы Генриха IV не могли примириться со своим унижением и преклоняться перед молодым королем. Их независимость была, правда, несколько обуздана железной рукой короля Генриха IV, но теперь они обнаружились во всей силе перед слабой, нерешительной правительницей, матерью короля, и юным несовершеннолетним королем Людовиком XIII, который, видимо, попадал под влияние временщиков и любимцев.

Возмущения не прекращались. Все кричали: «Да здравствует король!» Но тайною мыслью вожаков было свергнуть короля, освободиться от давления королевской власти и восстановить прежнее феодальное могущество.

Положение становилось критическим.

Франция переживала одну из тех кровавых эпох, которая могла бы привести страну на край бездны, если бы ее не удержала железная рука кардинала Ришелье.

По ходатайству королевы Марии Медичи, примирившейся с сыном, епископ Люсонский появился в числе советников короля.

Под фиолетовой рясой епископа Люсонского уже виднелось кроваво-красное одеяние будущего кардинала Ришелье. Этот канцлер-палач, чья роковая секира безжалостно отсекала головы всех врагов королевского престола, подготовил таким образом абсолютную монархию Людовика XIV.

Заря новой эпохи уже стала заниматься на горизонте. Корнелю ⁸ в то время было 14 лет. Почти одновременно, с 1621 по 1623 год, родились Лафонтен⁹, Мольер¹⁰и Паскаль¹¹.

В конце июля 1620 года маленькое пространство между замком Мовер, Сеной и деревней Аблон представляло собою великолепное по живописности зрелище, которое так и просилось на полотно.

Дело было вечером.

На башне замка Мовер пробило семь часов. По Сене плыли плоты, на них лениво развалились барочники; они затянули песню; течение тихо несло их вниз по реке к Парижу.

По дороге в деревню показался солдат верхом па огромной лошади, с расстегнутыми латами и ухарски закрученными кверху усами. Толпа детей следовала за ним в робком изумлении. При встрече с ним молодые крестьянки останавливались, а он самодовольно улыбался и продолжал путь. Он остановился у трактира, слез с коня, привязал его и вошел. Его встретила хозяйка и притом очень любезно, ибо предвидела поживу. Хозяйка была красивая молодая крестьянка лет двадцати, плотного телосложения и смуглая.

По склону холма спускалось стадо коров, коз и овец, сопровождаемое несколькими пастухами и множеством пастушеских собак с остроконечными ушами и рыжей шерстью, которые усердно бегали вокруг стада с громким лаем.

На вершине холма подъемный мост был спущен. У ворот замка, украшенных гербом графов дю Люк, стоял пожилой человек с мрачным взглядом, тощий и худой, как палка, в длинном черном одеянии, с длинной золотой цепью с медальоном на шее. Он стоял с маленькой дощечкой в руке и отмечал карандашом всех проходивших в ворота: как пастухов, так и коров, овец, коз. Люди, проходя мимо него, низко кланялись. Это был домоправитель графа дю Люка.

Солнце все более и более склонялось к горизонту, освещая верхушки деревьев медно-красным блеском, и наконец величественно скрылось за пурпурными и золотистыми облаками.

Вся картина восхищала взор и навевала спокойствие на душу.

Когда прошел последний пастух, подъемный мост поднялся, и почти в тот же миг раздался звон колокола. Все поспешили окончить дневную работу и пошли ужинать. По патриархальным обычаям того времени господа ужинали за одним столом со своими слугами в особой, громадных размеров столовой.

Столовая эта находилась в нижнем этаже и представляла собою огромную комнату с каменными сводами. На обоих концах ее были колоссальные камины, украшенные тяжеловесными лепными работами какого-нибудь хитроумного художника VI века: чудовища и человеческие головы с различными выражениями лица сменялись геральдическими знаками и гербами. Все покрывала копоть.

На стенах столовой висели старинные ружья вперемешку с оленьими рогами, шкурами кабанов, серн и диких коз - трофеями охоты, а между ними -старинные полотна в почерневших от времени рамах. Картины изображали рыцарей в полном вооружении, пажей и знатных дам: мрачных, улыбающихся, злых и добродушных. Все это были памятники старины, давно минувших веков, почерневшие от времени.

Высокие разрисованные окна пропускали скудный свет. Картины, изображенные на стеклах, уже почти совершенно стерлись.

Во всю длину столовой растянулся огромный стол в виде подковы. Середина его стояла на возвышении под высоким, величественным балдахином. Она была покрыта белоснежного скатертью голландского полотна и обставлена высокими резными креслами для графской семьи. Приборы были из литого массивного серебра. Эта часть подковы отделялась от остальных двух высокими уступами, резко разграничивающими господский стол от стола слуг.

На боковых крыльях стола не было скатерти. Приборы были глиняные, с номерами, кружки с вином - жестяные. У каждого прибора лежали огромные ломти аппетитного пшеничного хлеба.