Рыцари, закованные в сталь

— Нет, — сказал Майлз, — больше я этого не сделаю, но если бы вы приказали, я бы нашёл способ попасть сюда.

— Нет, — сказала леди Энн, — я не беру на себя смелость приказывать тебе совершить столь безрассудный поступок. Тем не менее, если у тебя хватит мужества прийти…

— Да, — обрадовался Майлз, — я не побоюсь!

— В таком случае мы будем здесь в следующую субботу в этот же час. Я бы с удовольствием послушала ещё парочку историй. Но напомните мне своё имя.

— Майлз Фолворт.

— Тогда мы наречём тебя сэром Майлзом, так как ты воистину странствующий рыцарь. Но постой! Каждый рыцарь должен иметь даму, чтобы служить ей. Тебе нравится моя кузина Элис в этой роли?

— Да, — радостно согласился Майлз, — очень!

И столь смелое признание заставило его покраснеть до корней волос.

— Не нужен мне никакой странствующий рыцарь, — смущенно воскликнула Элис. — Ты мне надоела, кузина! Если тебя так занимает служение даме сердца, пусть этот рыцарь будет твоим.

— Нет уж, — рассмеялась леди Энн, — я сказала, что ты будешь его дамой, а он твоим рыцарем. И кто знает, может быть, он совершит ради тебя чудесные подвиги, достойные пера самого Чосера?[11] Но сейчас, сэр странствующий рыцарь, вы должны оставить нас, и мне придётся тайно вывести вас через заднюю калитку. И всё же, если вы рискнёте прийти сюда снова, пожалуйста, будьте осторожны, так как вам могут подстричь уши совсем не по рыцарской моде.

Этим же вечером он поведал об истории в саду Гаскойну, который слушал его с раскрытым от изумления ртом.

— Но, Майлз, — озадаченно воскликнул он, — неужели леди Энн не показалась тебе чопорной гордячкой?

— Нет, — сказал Майлз, — только поначалу, когда отчитывала меня за шумное вторжение. Вообрази, Френсис! Леди Энн сама назвала леди Элис моей дамой сердца и велела мне по-рыцарски служить её кузине.

Потом он рассказал о том, что ему позволено вновь повидать молодых леди, и это произойдёт в субботу в том же месте.

Гаскойн издал долгий изумлённый свист и молча уставился в голубое небо. Наконец он повернулся к своему другу и сказал:

— Клянусь тебе, Майлз Фолворт, никогда в жизни я не слышал о таком счастливом падении с десятифутовой высоты.

Когда выпадала возможность переслать письмо в Кросби-Холл, Майлз непременно писал матери. Нетрудно догадаться, с какой радостью встречала вести от сына добрая леди и спешила донести их до слепого лорда, читая и перечитывая шелестящие квиточки пергамента.

Не умолчал Майлз и о своём приключении в саду и о своих новых визитах к его молодым хозяйкам. Слог его писем отражал английский язык той эпохи, и кажется теперь довольно причудливым и замысловатым, как язык произведений Чосера. Нынешним школьникам такие тексты даются в адаптированном виде. Попробуем на современный лад передать строки Майлза:

«…А теперь разрешите мне рассказать вам, что последовало за теми событиями, которые познакомили меня с двумя юными дамами. Готовясь к штурму стены, я взял с собой двадцать четыре больших костыля, которые Питер-кузнец сработал для меня, и за которые я заплатил ему пять пенсов, что остались от моего полугодового жалования, а достать больше я тогда не мог. Иначе мне пришлось бы обратиться к сэру Джемсу, у кого, как я говорил вам, хранятся мои деньги, которые отец Эдуард дал мне на черный день.

Но а те самые костыли, о которых я уже упоминал, я забил в стену между камнями, а мой товарищ и верный друг Гаскойн помогал мне в этом. И вот наступила суббота. Я взобрался на стену, оттуда на крышу сарая садовника, где стал ждать подходящей возможности спуститься, не подвергая себя большой опасности.

А две молодые дамы, приказавшие мне прийти, увидев меня, удивились, так как на самом деле не ожидали, что я решусь, и выговаривали мне за то, что я рисковал столь безрассудно. Но думаю, они были рады моему приходу, чего не сделать я не мог, ибо, как я уже описал вам, одна из них моя дама сердца, и другой возможности увидеть её и говорить с ней у меня не было».

Такова картина, нарисованная самим Майлзом, и из этих слов можно понять, что его безрассудное удальство не столько огорчило девушек, сколько расположило их к нему.

За месяц, прошедший с первого знакомства, Майлз перелезал через стену примерно с полдюжины раз, он делал бы это чаще, если бы это позволила леди Энн. Однако их знакомство переросло в искреннюю дружбу. И не раз, находясь в свите лорда Джорджа, Майлз удостаивался мимолетной улыбки или приветливого кивка двух юных дам, с которыми его связывала тайная дружба.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Где-то через месяц встречам в саду пришел неожиданный конец, а вместе с ними, как убедился Майлз, закончился и целый отрезок его жизни в замке Дельвен.

Однажды, субботним полднем он, как обычно, спрыгнул со стены в сад и, прячась за кустами шиповника, дабы его не заметили из окон апартаментов графини, стал пробираться к маленькой укромной беседке, где была назначена встреча.