Рыцарский турнир

Тихо и мерно зазвучали барабаны, и провидица медленно пустым взглядом обвела всех собравшихся, пока наконец не остановилась на Алистер. Она подняла палец и указала на неё.

"Твой ребёнок", – начала она.

Сердце Эрека забилось чаще, когда провидица уверенно указала Алистер на живот. Он был поражён её способностям, и одновременно хотел и боялся услышать, что она скажет дальше.

"Она будет завоёвывать королевства", – продолжила старуха. "Она станет намного могущественней, чем вы оба вместе взятые. У неё великая судьба. Особая судьба. И она будет связана с другой судьбой… У тебя есть брат. А у него – сын. Гувейн. Судьбы твоей дочери и Гувейна будет неразделимы".

Шокированная Алистер смотрела на неё, не моргая.

"Как это может быть?" – спросила Алистер.

Но старуха закрыла глаза и отвернулась. Вскоре барабанный бой стал громче, и стало ясно, что сегодня пророчеств больше не будет.

Эрек был потрясён и повторял про себя её слова. Конечно, он был горд стать отцом такого могущественного ребёнка, но не понимал, что всё это должно было означать. Глядя на Алистер, он понимал, что та растерянна ничуть не меньше.

"Завтра, когда вы покинете это место, у вас будет выбор", – раздался голос.

Эрек обернулся и увидел рядом с собой вождя в окружении односельчан. В его взгляде читалась озабоченность.

"Выше по течению на реке будет развилка", – продолжил он. "Восточный рукав приведёт вас в Волусию, к вашему народу. Западный – к укреплённому Имперскому форпосту в дружественной нам деревне. Там живут сотни людей, пленников Империи, которым, как и нам, нужна свобода. Если вы их освободите, они присоединятся к нам и у нас получится сильная армия. Если нет, имперцы оттуда скоро доберутся до нас и убьют нас всех. Мы не сможем противостоять им ни по числу, ни по вооружению. Наша судьба в ваших руках. Я не жду, что вы поможете нам снова. Даже если та свобода, что вы нам подарили, продлится только одну ночь, мы всё равно вам благодарны".

Эрек смотрел в темноту и чувствовал на себе взгляды всех жителей деревни. Перед ним снова встал трудный выбор, а это значило, что этой ночью он не сможет уснуть.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Годфри в компании Акорта, Фултона, Арио и Мерека сидел за стойкой бара в одном из глухих переулков Волусии и заливал своё горе крепкими напитками. Взяв новую кружку с переливающейся через край пеной, он сделал большой глоток и в который раз восхитился имперскому пиву. Оно было терпким, хмельным, тёмно-коричневого цвета, с ореховым привкусом, и легко скользило по горлу. Он никогда раньше не пробовал ничего лучше, и был уверен, что уже и не попробует. Это пиво само по себе было достаточной причиной, чтобы оставаться в Волусии.

Он осушил пятую кружку подряд и знаком попросил бармена повторить. Перед ним появилось две свежих порции.

"Тебе не кажется, что пора притормозить?" – раздался голос у Годфри над ухом.

Он обернулся и увидел неодобрительный взгляд Арио, единственного не пьющего из их группы. Акорта, Фултона и Мерека тем временем не было видно за кружками.

"Я не понимаю трезвенников", – сказал Годфри. "Особенно в такие времена".

"А я не понимаю пьяниц", – парировал Арио. "Особенно тебя. Ты же поклялся больше никогда не брать алкоголь в рот".

Годфри рыгнул и ему стало стыдно за себя. Он понимал, что Арио прав.

"Я думал, что спасу Дариуса", – уныло отозвался сказал Годфри. "Но ничего не вышло"

У него пред глазами до сих пор стояла картинка с Дариусом в железной клетке, которого увозят из города, и он не мог перестать себя за это винить. Он думал, что если бы вовремя успел к воротам, всё было бы иначе. Теперь у него не было цели, и не оставалось ничего, кроме как топить печаль.

"Вообще-то, мы спасли его", – сказал Мерек. «Если бы не наш яд, тот слон размазал бы его по арене».

Рядом тявкнула собака. Годфри посмотрел вниз и вспомнил о существовании Дрея, который всё это время лежал у его ног. Годфри бросил ему немного обрезков мяса со стола и дал лакнуть своего эля, чувствуя небольшое облегчение от того, что может хотя бы позаботиться о друге Дариуса.

"Мы лишь немного отсрочили его гибель", – сказал Годфри. "И отправили на встречу с ещё более ужасными противниками".

"Может, он справится", – сказал Акорт. "Он крепкий орешек".

Годфри заглянул в свою кружку и испытал отвращение к самому себе. Для него спасение Дариуса было шансом искупить свою вину, и теперь, когда его план провалился, он ещё глубже погрузился в депрессию. Он спрашивал себя, зачем жил, какова была цель его существования. Он должен был помочь спасти Гвендолин и других своих соотечественников, но Гвендолин сейчас была где-то в Великой Пустоши – вероятно, мертва, а вместе с ней – и весь его народ. Не смотря на всю проявленную им храбрость, оказалось, что он проник в Волусию зря.

Годфри отвлёкся о своих мыслей, когда почувствовал, как кто-то грубо похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел нескольких имперских солдат, которые, как ни странно, дружелюбно ему улыбались.

"Дружище, не возражаешь, если мы рядом с вами втиснемся?" – спросил один из них.