Рыжая

Несомненно, Милхаин хорошо потрудился, такие способности да в нужное русло, но недостаток программы в том, что парень так и не распознал, в чем уязвимость общей системы контроля и безопасности альянса, а лишь обходил ловушки, как и я прежде. Я же была над системой, внутри нее, что давало намного больше преимуществ.

* * *

Молчание Данира нервировало. Но я умела терпеливо ждать, отвлекала и работа от Тадеско, и кропотливая подготовка коммуникатора Ваина для переноса программы-шпиона на совет. Муж настаивал и на совместном посещении деловых и дружеских приемов. Это приносило пользу: становилось легче быть Урсулой. Но безумно раздражала непреодолимая тревога: то в экран коммуникатора, то в зеркало я посматривала на свои глаза и волосы. Вдруг все, что я делаю для маскировки, исчезнет в один миг. И тогда придется вновь бежать. Конечно, челнок всегда наготове, но не об этом я мечтала.

Иногда я делала анализ крови, чтобы узнать, не изменилось ли что-то – уже понимала, на что смотреть, однако показатели были стабильны. А легче не становилось.

И вдруг за завтраком, когда Ваин рассказывал о том, какие вопросы будут обсуждаться на совместном совете, мне написал Данир. От волнения я пролила на себя чай и заплакала.

Ваин тут же заботливо налил другую чашку и спешно засобирался на работу. В такие минуты он предпочитал оставлять меня одну, не желая быть обвиненным в том, что я больше не могу работать.

Как только муж вышел за дверь, я промокнула глаза салфеткой и жадно откусила большой кусок глазированной булочки.

– Данир, привет,– проговорила я с полным ртом.– Почему так долго?

– Саша, я поражен от того, что обнаружил. Честно признаюсь, я мало верил в твои доводы, но проверил их и… Просто безумное открытие,– проговорил Данир. Я редко слышала волнение в его голосе.

– Давай эмоции потом,– с трудом проглотила непрожеванный кусок булочки я.– Скажи, что со мной происходит? Я буду жить, и будут ли другие мутации?

– Саша,– хрипло засмеялся Данир,– твоей жизни ничто не угрожает, но обо всем по порядку…

Я подтянула одно колено к груди и сосредоточилась. Данир рассказал о наличии аномалии в моей ДНК, о токсине, в общем-то, все то же, что и Дари. Но теперь стал ясен механизм воздействия токсина на других.

– Сам по себе твой токсин не опасен, но он активируется при взаимодействии с мутированными клетками хомони и вызывает необратимые изменения в их организме. И мутация хомони сама начинает атаковать слабые клетки носителя. Поэтому технически хомони умирают от своих генетических дефектов.

– Насколько возможно обнаружить мой токсин в организме хомони после контакта?

– По сути, аномалия твоих клеток и мутация хомони вызваны одним возбудителем. Если отравление уже произошло и начался собственный процесс разрушения, то это выглядит, скорее, как резкое обострение заболевания конкретного организма. Фактор, повлиявший на это, не опознать, если не знать, куда смотреть, какой маркер исследовать. Тем более твой токсин довольно быстро распадается…

– Ты можешь уверенно сказать, что ни на кого, кроме хомони, токсин не влияет?

– Осмелюсь ответить положительно. Я проверял кровь Пола – ничего. Для подтверждения выборочно исследовал катарцев, буинов и гибридов с хомони. Все говорит о связи с мутацией именно чистокровных хомони. Потому что даже те, кто рожден в смешанном браке, не наследует мутированные гены. Природа будто сама их отсеивает. Это доказывает, что нет оснований бояться контактов с другими расами и гибридами в том числе…

– Но не с хомони,– мрачно закончила я.

– А что, есть кандидат?– улыбнулся он.

– Конечно нет!– отчего-то зло бросила я.– Все прежние тоже вышли случайно…

– Милая, я тебя не упрекаю,– оправдался Данир.

– Я и не принимаю это на свой счет,– отмахнулась я.– Скажи, это можно исправить?

– Даже если и можно, то мне неизвестен способ. Работа предполагает перекодирование ДНК, блокирование части цепочки, бесконечные опыты… Это ведь тонкий материал. На МИС нет подобного опыта, только эксперименты. Ты все мне рассказала, или есть повод волноваться?

Я закрыла глаза и потерла переносицу.

– Не знаю, Данир, не знаю… Но я бы не хотела в самый не подходящий момент обнаружить, что у меня изменилась внешность. Ты же понимаешь, я сразу попаду под наблюдение.

– Я могу сказать, что прежние хомони были светловолосыми и с обычными темными глазами. Выжившие после вируса уже начали рождать темноволосых детей с биолюминесценцией у мальчиков. Это все морфологические изменения, что приобрели хомони от мутации. Разве что еще девочки стали рождаться крайне редко.

– Хочешь сказать, на этом моя мутация закончится? Но я не хомони, и у меня рекомбинантный вирус и токсин. И я не знаю, как это скажется на мне дальше…

– Знаешь, совпадение или нет, но уже некоторое время в научной среде активно обсуждается проблема мутации Х-РН. Большой объем задач поставлен альянсом перед нашей группой генетиков. Не представляю, почему к этому вернулись. Но явно актуальный вопрос для хомони. На Зоруне в третий раз проходит конференция по этой теме…

– Проходит?– оживилась я и поднялась со стула.– Когда?