Рыжая для палеонтолога (СИ)

- Латынь? - Женя оценивающе посмотрел на Громову. Верить в мозги студентов не хотелось. Это попахивало надеждой.

- Мамутус трогонтери.

Женя кивнул в ответ и, раздав практикантам задания, уселся напротив окаменелых костей и полностью провалился в работу. Краем уха он слышал, как переговариваются студенты, и в который раз убедился, что Громовой на раскопках стало слишком много.

В лагере тоже стало невозможно от неё отделаться: то тут, то там слышался её громкий задорный голос.

- Почему бы нам не поставить петли на сусликов? - поинтересовалась Громова, сидя на походном стуле и чистя картошку. - Сэкономили бы тушёнку и поели бы нормального мяса.

- Я тебе поставлю, - мрачно ответил Женя. Эта не в меру активная девчонка, напившаяся в первый же вечер до чёртиков и споившая державшегося до этого две недели Генриха, постепенно становилась для него проблемой, которую почему-то никто, кроме него, не хотел замечать. - Не подрывай краснокнижную популяцию.

- Их же много, - возразила Громова. - И про занесение сусликов в Красную книгу я ничего не слышала.

- Ты сейчас сама окажешься в Красной книге, если не прекратишь паясничать! - Женя почти вышел из себя. - Или в Чёрной, ещё не решил.

- Как вселенец, заполонивший всё кругом? - поинтересовалась Громова, отправляя очередную картофелину в алюминиевую миску с водой.

- По краю ходишь, - предупредил Женя. - Дай сюда тушёнку. Я открою.

- Давно уже, - Громова передала ему три банки тушёнки.

- Сильно много кладёшь, - поморщился Женя, открывая третью банку и со смесью жалости и боли глядя на куски жира, занимавшие большую часть жестяной тары. - До конца сезона не хватит.

- Так деревня же под боком, - невозмутимо ответила Громова, вываливая содержимое на зашипевшую и застрелявшую раскалённым маслом чугунную сковороду.

- Все мы миллионеры, - меланхолично ответила Громова. - А толку-то?

- Как от вас на раскопе, - бросил Женя и с упоением отметил, как сошлись на переносице ровные рыжие брови девчонки, а её глаза засверкали праведным гневом: он попал в десятку. - И Бога ради, выкинь эти вонючие жёлтые цветы! - Он указал на букет полевых цветов, стоявших в пустой бутылке из-под пива и благоухавших на всю палатку-кухню. - А то дышать уже нечем.

- Как будто у меня есть выбор, - буркнула Громова, с сожалением вытаскивая цветы из импровизированной вазы и выбрасывая их в мусорное ведро. - Других-то нет.

- Как я тебя понимаю. - И Женя вышел из-под кухонного навеса.

Как он и предполагал, за прошедшую с момента приезда неделю студенты показали себя абсолютно бесталанными дармоедами, которые едва слышно стенали, жарясь под лучами беспощадного солнца. Работа у них не то чтобы спорилась, но продвигались раскопки явно быстрей, чем можно было рассчитывать. Впечатанные в породу кости слона уже оформлялись в более-менее полный скелет, и Женя был счастлив, когда из серо-жёлтого песка показался массивный череп с закрученными бивнями.

Собственно, это было единственное радостное событие, потому как к концу недели Женя практикантов просто возненавидел.

Впрочем, думал он, срезая глинистую породу с костного скопления, это было взаимно: студенты в долгу не остались и окрестили его Гамаюном - несущей смерть птицей из славянской мифологии. Откуда они знали подобного персонажа, оставалось загадкой, но наглости им было не занимать.

Вот и сейчас со стороны раскопа, где в песчаных почвах скрывался - Женя был в этом уверен - полный скелет степного мамонта, доносились весёлые возгласы и смех. Взрывы безудержного хохота, которые то и дело разрывали спокойную тишину низины недалеко от моря, раздражали и отвлекали: у Жени с самого утра болела голова, а из-за очередной поломки насоса, качавшего воду из скважины в двух километрах от раскопа, ни он, ни студенты не мылись уже пятый день.

И сегодня он, не выдержав присутствия шумных недотёп, устроил себе выходной и сидел под натянутым тентом, то и дело прикладываясь к ковшу отвратительно тёплой воды. Ко всему прочему бензин для генератора был на исходе, и Лёша Орлов - энтомолог по факту и призванию, вообще непонятно как затесавшийся к геологам, уже достал причитаниями о том, что на свет он насекомых не половит.

Со стороны раскопа вновь донёсся взрыв смеха, но в этот раз в общем хоре уверенно дирижировал высокий женский голос, который звенел, словно серебряные колокольчики. От звука этого голоса Женю невольно передёрнуло: его обладательница была для него словно кость в горле. Не в меру шумная, работящая, отчаянно пьющая Рита Громова всегда находила, что ответить на его претензии.

«Пусть поорут, - решил Женя, устраиваясь поудобней на раскладном кресле. - Ночью крепче спать будут».

Ещё никогда он так не ошибался.

Последняя масштабная пьянка состоялась у студентов в вечер приезда, за которую они потом получили выволочку: неделю без выходных. Завтра они должны были отдыхать и устроили весёлую пирушку. Видимо, на радостях, закончив, как они полагали, все дела на раскопе.