Рыжая и кактус возмездия

Поздравьте, я открыла новый вид мазохизма.

Он заключался в том, чтобы раз за разом возвращаться за кассу, перечитывать газетенку с заметкой о себе прекрасной и считать себя жалким ничтожеством.

Самое неожиданное, что какая-то незначительная часть меня свято верила в действенность подобной терапии. Разум даже подогнал под эту чушь основательную базу, построенную на прошлом опыте.

Когда извлекаешь длинную тонкую деревяшку из того, кто тебе дорог — если он тебе действительно дорог, — инстинкт подсказывает действовать как можно быстрее, чтобы боль была жгучей, но короткой.

Лет в десять я узнала, что это препаршивая идея. Проблема в том, что стрелы не выходят прямо. Если ее дернуть, то есть риск разорвать что-то очень важное и только усугубить положение пострадавшего. Тянуть приходится медленно и ровно.

Медленно и ровно…

Я медленно пыталась оправиться от случившегося. И даже неплохо получалось быть сильной.

Ровно до того момента, когда промокший и запыхавшийся курьер втащил в дверь здоровенную коробку. В коробке были самые прекрасные розы — я таких даже на картинках не видела. Нежно-белые бутоны с ярко-рыжими пятнышками на концах лепестков.

А еще письмо от Габриэля.

{«Часть меня требует оставить все как есть.

Другая часть ищет повод, чтобы сорваться, прийти и просить о прощении до тех пор, пока ты не перестанешь ненавидеть меня.

Есть и третья часть меня, что твердит: я не заслуживаю такой девушки.

Я и сам не подозревал, что меня способны разрывать такие противоречия.

Но я знаю одно: где-то в параллельной Вселенной есть Габриэль, который нашёл в себе силы и храбрость просто послать все к Предкам и сбежать с тобой.

И я безумно завидую этому счастливому ублюдку.»}

Еще никогда буквы не вызывали у меня неконтролируемый слезоразлив, приступ агрессии и навязчивое желание откушать ведерко мороженого.

— Не понимаю, — плакалась я Каю, заглянувшему в книжный магазинчик следующим вечером. — В книгах я ведь никогда не ошибалась в героях и подлецах. Как вышло, что в реальном мире я так по-детски облажалась?

— Мммм… — многозначительно тянул ракшас, покачивая кисточкой на хвосте.

— И ведь он не казался сволочью… Я хочу сказать, почему нет закона, по которому все занятые парни обязаны носить опознавательные знаки или… Да хотя бы стикер на лбу с надписью «у меня есть подружка»!

— Мммм…

— Знаешь, — распалялась я все сильнее, — это просто нечестно! Почему в газете меня выставили ужасным человеком, и никто не написал про то, каким гадом оказался сам Габриэль!

— Мммм…

— Ты так и будешь постоянно мычать? — возмутилась я.

— Фели, у меня куча сестер, — напомнил Кай. — Поверь, я знаю, когда лучше просто немного помычать, чтобы не попасть под горячую руку женщины с разбитым сердцем.

Я всхлипнула, капитулируя перед опытом друга, и еще час просто жаловалась на судьбу, на Габриэля, на Тони, на посетительниц, которые продолжали ежедневно наведываться в магазинчик за литературой, на взгляды прохожих, на звонки матери, на вселенскую несправедливость и сломанный ноготь до кучи.

А ночью кто-то попытался выкрасть… кактус!

Идиотов — точнее, дурочек — было три.

Девицы отчего-то решили, что несчастный кактус — это такой артефакт, дарующий удачу на любовном фронте. Алкоголь в крови вовремя поддакнул.

И все.

Вот уже эти идиотки ковыряют шпильками замок на входной двери.

И ладно бы тихо поковыряли и ушли, но нет!

Как истинные девы в беде, они психанули и разрыдались прямо у входа.

Недосып предлагал поступить с голосящими от горя девицами, как с голосящими по весне котами: плеснуть чем-то холодным или метнуть тяжелым. Но так некстати проснувшаяся совесть не дала.

Пришлось вставать, в бешенстве шаркать тапками по лестнице, открывать, впускать и еще несколько часов утешать трех дурех.

Благо, разговор от темы «меня никто замуж не берет» как-то крайне спонтанно и легко перешел на книжную. И вот мы четверо уже сидим у деда на кухне, болтаем про сагу «Адептка Риате в объятьях ректора Тьера» и варим в пузатой кастрюльке согревающее зелье из специй, меда и вина, взятого девицами в качестве команды поддержки.

Ушли девчонки только под утро, предварительно сделав кучу снимков с кактусом и пообещав заглянуть днем.

Выпитое зелье довольно плескалось в желудке, горячило кровь и генерировало глупые мыслишки.

Жаль, я не знаю адрес Габриэля, а то пошла бы и закидала его дверь помидорами.

Нет, лучше прикрепила над дверью растяжку «Здесь живет кобель».

Нет, нет! Напечатала бы листовки с его холеной физиономией богатого брутала и раздавала прохожим.

Ох, Габриэль, как же тебе повезло, что я не знаю адрес!

Хотя… вот если он еще что-то мне пришлет, то я могу прижать курьера, вызнать адрес отправителя, и вот тогда…

От планов кровожадной мести отвлек стук в дверь и громогласное:

— Фелисити Локвуд, немедленно откройте!

Всемилостивые предки, кого там нелегкая с утра пораньше принесла?

Нелегкая принесла незнакомого мужчину. И это был Инспектор.

Да-да, именно так, с большой буквы.

Я не особо верила в судьбу и предопределённость, но постучавшийся ни свет ни заря в мои двери человек стал Инспектором уже в колыбели. Он был невысок, тучен и ослепительно некрасив. Его голова переходила в туловище по четырем ступенькам из колышущихся подбородков. Передние резцы выступали вперед, а ноги могли похвастаться лишь своей вопиющей кривизной.

К правому ботинку пристал клочок бумаги, в редеющих волосах запутался крохотный лист, но даже это не посмело смутить самооценку мужчины.

— Фелисити Локвуд, я уполномочен провести проверку пожарной безопасности данного магазина, — уведомил Инспектор, поднимая планшет с уже подготовленным бланком осмотра и грозно щелкая ручкой. — Приступим-с.

Я так опешила перед напором канцелярской крыски, что безропотно потащилась следом за Инспектором.

И так вам скажу: если где-то и существует тот самый ад, которым грозят храмовники, то заселяют его далеко не дружелюбные ракшасы и черти с котлами, а вот такие представители бюрократии.

Мы даже трех шагов не сделали, а он уже вознегодовал:

— Ваш пожарный щит оборудован лишней лопатой.

— Она не лишняя! — импровизировала я. — Она дополнительная!

Инспектор смерил взглядом «девочка, там, где ты училась врать, я заведовал кафедрой», сделал пометку, и понеслось…

На этой стене нет огнетушителя? Так вон же он, родненький, висит. Что значит «не на том расстоянии от пола»? Эти два сантиметра принципиальны? Все-все! Молчу-молчу, вы Инспектор, вам виднее.

Где копия копии плана аварийной эвакуации, заверенная владельцем и ответственным за пожарную безопасность? Так это… всем же дед занимается. Ему что, самого себя назначить на эту должность и две одинаковые подписи поставить?

Почему не горит лампочка «выход»? Горит, но только в темноте. Дед поменял датчик, чтобы немного сэкономить на электроэнергии. Что значит «не положено»?! Все же работает!

По конец я так упарилась, пытаясь хоть что-то объяснить Инспектору, что выскочила следом за уходящим проверяльщиком на улицу глотнуть свежего воздуха. Ну и, чего греха таить, очень хотелось убедиться, что эта одиозная личность действительно свалит.

— Всего доброго, Фелисити Локвуд, — проскрежетал бог придирок. — Результат проверки пришлют в конце следующей недели.

И он раскрыл зонт, чтобы отправится портить настроение кому-то другому. Впереди по улице мальчик тащил тележку. Последняя преисполнилась решимости обязательно столкнуться к кем-то и скрипуче вихляла из стороны в сторону.

Предки, пусть эти два одиночества встретятся. Ну, пожалуйста!

Но когда Вселенная слышала наши просьбы? Проигнорировала и в этот раз.

Инспектор успешно разминулся с тележкой, зато та не разминулась со мной. Под злодейский скрип средство передвижения с мерзким характером диванной собачки в очередной раз непредсказуемо вильнуло колесами и обдала меня брызгами из лужи.

— А чтоб тебя! — выругалась я, отскакивая в сторону, и только тут заметила на противоположной стороне дороги Тони.

Тот заявился не один, а с плакатом.

«Мое предложение еще в силе», — гласил последний.

Предки, ну как можно быть настолько глухим к отказам?

— Нет, и не надейся! — крикнула на всю улицу, спугнув стайку мокрых голубей, спрятавшихся под козырьком крыши.

Потом засомневалась, что Тони услышал, и подкрепила слова категорично сложенными на груди руками и отрицательным покачиванием головой.

«Соглашайся» — мелькнула новая табличка и тут же сменилась третьей: «Иначе завтра придут другие».

Ах он, гад! Значит, не смог смириться с моим отказом и решил натравить на меня проверки?

С другой стороны, а почему я все еще продолжаю удивляться? Это же Тони.

— Иди ты к Предкам! — крикнула я, все-таки не выдержала и показала неприличный жест.

Да, знаю, что это не красит девушку, чья репутация и так сильно пострадала, но что сделано в эмоциональном порыве, то сделано. И точка.

Тони в ответ расплылся в плутоватой улыбке — мол, еще посмотрим, кто кого, и мы разошлись: я величественно развернулась на каблуках и вплыла в тепло своего книжного царства, а бессовестный шантажист убрался восвояси.

В течение дня магазин был полон покупателей.

Любопытные окружали меня, как канюки умирающего оленя, а кактус так вообще пришлось спрятать от желающих сделать снимок на память в витрину, куда дед обычно убирал крайне дорогие подарочные издания, и оградить широкой лентой проход.

И если днями меня окружали звуки голосов и бодрое треньканье колокольчика, вернувшегося на свое положенное место над дверью, то утра продолжали «радовать» визитами проверяльщиков.

Весь остаток недели меня осаждали представители различных инстанций. У меня испросили гигиенический сертификат, и я долго хлопала глазами, пока не сообразила, что это банальное санитарно-эпидемиологическое заключение. Потребовали документы на кассовый аппарат и книги учета, разрешение от арендодателя вести торговлю в помещении (и плевать, что дед и был собственником помещения).

Инспекторы сменяли друг друга. Неизменным оставался только Тони с табличкой: «Ну, соглашайся уже!»

Вишенкой на торте стала проверка по выявлению запрещенной литературы для детей и школьников.

Вот тут я окончательно психанула, с нервным оскалом напускной доброжелательности предложила господам проверяющим продолжить переворачивать книжные полки, а сама накинула плащ и выскочила на улицу.

Тони на привычном месте не нашлось.

— Клянусь могилами Предков, еще немного, и я настучу этому жулику кактусом по башке! — очень натурально зарычала я, подняла глаза в надежде на понимание небес и получила каплей по лбу.

А через два часа получила тот самый конверт.

{«Фелисити!

Да-да, я в курсе, что ты бесишься, а еще грозилась поколотить меня кактусом при встрече. Но я нужен тебе.

Обман, трюки и грязная магия — вот мои лучшие фишки.

Приходи.

Направляй.

Будем держаться наших сильных сторон.

[Мастер Масок]

(только не тащи с собой кактус)»}

— Ха! — высказала я все, что думала, картинно смяла записку, бросила в корзину и пошла заниматься своими делами.

Кай, развалившийся в кресле между стеллажами, покосился на меня в недоумении, но комментировать восклицание не стал.

Каким же все-таки мудрым делают парня сестры!

Расставила книги так, чтобы не сильно бросались в глаза бреши на полках. Притащила стул и где смогла, там смахнула пыль. Обслужила парочку клиенток… Опомнилась, когда руки уже разглаживали смятую записку.

«Приходи.

Направляй».

Поверить не могу, что он просит направить его! Явно ведь имеет в виду не путь истинный, а нечто другое. Вот только что?

Ой, все! Закрыли тему!

В мусор эту записку. В корзину Тони.

Я не собираюсь поддаваться на его мелкие манипуляции.

«Будем держаться наших сильных сторон».

Вот и что он имел в виду, написав «наших»?

Ладно, его таланты очевидны: Тони врет, крадет, меняет настроение, как хамелеон шкуру, и может быть той еще занозой в одном месте. Но какие мои сильные стороны он имеет в виду?

Явно же не талант спустить все карманные деньги на новинки!

Сделав еще один круг по залу, я крикнула ракшасу:

— Кай, можешь посидеть до закрытия?

И быстро, практически скороговоркой, чтобы Кай не успел ничего возразить:

— Спасибо, ты настоящий друг!

После я переоделась и направилась за ключами от витрины.

— Он сам нарвался, — зачем-то сообщила кактусу, тот одобрительно кольнул подушечку большого пальца, и мы рванули на улицу.

По пути любопытство отплясывало победный танец, жажда справедливости точила арсенал холодного оружия и только чуйка на неприятности подавленно молчала.