Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось

– Я видел, как всех, кого я любил, согнали в гетто. Они голодали у меня на глазах. Я знал, куда их отправили. Я слышал об Освенциме. Я пытался помочь им бежать вместе со мной, но они сказали, чтобы я не нарывался и не совал голову в петлю. Я позволил им остаться, позволил умереть. А сам жил с чужими документами.

Ицхак помрачнел. Я чувствовала, что он хотел бы погибнуть со своими близкими.

– И никто не догадался, кто ты такой?

– Каждые несколько недель я переезжал. Но когда я был на работе, застрелили моего соседа. Я вернулся, и хозяйка сказала, что он был евреем. В ее голосе звучало такое отвращение…

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Давид, заметив странное пустое выражение в глазах Ханки.

И Ицхак рассказал нам о своем отце, брате моего зэйде. Он очень любил учиться. Он рассказал о своей семье – в точности как моя.

– У меня есть дом в Ченгере, – сказал он после ужина. – У меня живут твои кузины. Поедем со мной?

– Конечно, тебе нужно поехать, – хором сказали Давид и Ханка.

Я понимала, что им хочется пожить одним. Нелегко жить вместе с двумя племянницами в однокомнатной квартире.

Я посмотрела на Лию.

Она кивнула.

– Конечно, мы поедем, – сказала я.

В доме Ицхака в Ченгере мне сразу же бросилась в глаза грязь и беспорядок. В центре комнаты на диване сидели четыре девушки. Ицхак представил их мне, как наших дальних родственниц. Повсюду была пыль, на полу валялась грязная одежда, на плите ничего не стояло. Почему-то эта грязь придала мне сил и ощущение цели. Я нашла щетку и принялась за уборку, а потом отнесла одежду в стирку.

Ицхак ушел на работу – он занимался импортом соли. Когда он вернулся, дом сиял чистотой и стол был уже накрыт.

Дом Ицхака находился в Венгрии, на границе с Румынией. Все выжившие, кто разыскивал своих близких, сразу же попадали в наш дом. Я видела, что все они голодали, и мне хотелось всех накормить, но я не знала как. Мама никогда не позволяла мне готовить вместе с ней. Она все делала очень быстро, а я мешала и замедляла ее работу. Как жаль, что она не научила меня даже основам – сейчас я не представляла, за что взяться.

Одна из наших кузин, Йохевед, рассказала о доброй женщине, которая когда-то работала в еврейской семье и умеет готовить кошерную пищу. Она познакомила нас. Ту женщину звали Виг Нани. Когда я попросила ее научить меня готовить, чтобы я могла накормить тех, кто приходит в дом Ицхака, она крепко меня обняла и расцеловала.

– Конечно, милая моя, – сказал она, обняла меня за плечи, и мы чуть не расплакались. – Пошли на рынок.

Ицхак хорошо зарабатывал на соли, и я смогла купить курицу, овощей, утку и немного яиц. Нани научила меня сделать курицу кошерной, готовить холент, лечо[50] и кугель. Я ходила учиться к ней каждый день. Вскоре я начала готовить огромные кастрюли для всех приходящих и с радостью смотрела, как они с благодарностью принимают мою еду.

Однажды я получила длинное письмо от дяди Давида. Он писал, что мне нужно выйти замуж за Ицхака. Ицхак происходит из хорошей семьи, он умен и образован. Давид считал, что он станет мне хорошим мужем. Я подумала, что он прав. Ицхак такой надежный, настоящий мужчина. Он весь день работал, но по вечерам мы вместе гуляли, чистили большие кастрюли, а иногда он, вытирая посуду, пел для меня. Он напоминал мне мою семью. Я даже не думала, что когда-нибудь испытаю такие чувства, но теперь понимала, что (очень быстро!) влюбилась. Через несколько недель он попросил меня стать его женой. Впервые со дня, когда нашу семью увезли из Красны, я ощутила истинную радость и дала согласие.

Как-то вечером на прогулке Ицхак посмотрел на мое вылинявшее платье в цветочек и сказал:

– Моя невеста должна быть красивой, ты же любишь красивую одежду? Это сделает тебя счастливой?

Он напомнил мне Ехезкеля – брат тоже всегда хотел заботиться обо мне. И хотел, чтобы у меня были красивые вещи.

– Не думаю, что сейчас это важно, – ответила я.

Война только что закончилась. Сейчас никто не думает о красивой новой одежде. Но на следующий день Ицхак принес домой отрезы разных тканей. Выкладывая их на стол, он с трудом скрывал гордость.

Глаза Лии при виде тканей загорелись.

– Рози, – сказала она, гладя материю, – я сошью тебе платья.

Она часами сидела за старой швейной машинкой и шила мне великолепные костюмы и платья. Мне было тепло при виде, как младшая сестра шьет мне одежду, ничего не прося взамен.

А потом письмо получила Лия.

– Это от Давида! – воскликнула она. – Авраам приехал! Он просил моей руки! Поедем со мной к нему, Рози!

– Поедем завтра, – сказала я. – Мне нужно дождаться возвращения Ицхака и предупредить его.

Когда мы вернулись в Сату Марэ, Авраам уже ждал нас на вокзале. Лия бросилась ему в объятия.