Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось

Обитатели Агуды подали прошение о переезде в Америку. Поскольку жить рядом с сестрой Рози не могла, они решили поехать в Штаты. Бабушка всегда считала, что ее рыжие волосы должны понравиться американцам. Весь мир медленно оправлялся после войны. Получить необходимые документы было нелегко, ожидание затянулось. Бабушка с дедом перебрались в другой лагерь, в Италии, где родился их первый ребенок – моя тетя Неха. Когда Нехе было два года, ее родителям наконец-то разрешили отправиться в Америку. Корабль доставил их в Сент-Пол, штат Миннесота, где они прожили несколько лет, прежде чем переехать в Бруклин, где моя бабушка живет и по сей день.

Прошло много лет, прежде чем бабушка смогла увидеть свою сестру, но после этого она ездила к Лии в Израиль каждый год, даже когда ей исполнилось 90. Они каждый день говорили по телефону и очень радовались возможности видеть друг друга в Skype. Технология помогла преодолеть разделявшие их тысячи миль. Лия и Авраам жили спокойно и счастливо, у них родилось трое детей. Лия умерла в последнюю ночь Хануки 2014 года в возрасте 87 лет. Бабушка была так потрясена этим известием, что разбила компьютер – ей было невыносимо видеть его, зная, что Лия больше никогда не позвонит.

Когда бабушке был 41 год и она уже была матерью четырех детей, она неожиданно забеременела. Врачи сказали, что вероятность осложнений очень велика и ей вряд ли удастся сохранить ребенка.

– Если вы сохраните этого ребенка, я съем свою шляпу, – сказал доктор.

– Доктор, – упрямо заявила Рози, – можете начинать жевать.

Она легла на сохранение и через несколько месяцев родила чудесную рыжую девочку. Эта девочка выросла и родила девять детей. Третьей была я.

Когда я пишу эти строки, рыжая девушка, которая твердо пообещала себе, что вернется домой, стала матерью пятерых детей, бабушкой 28 внуков, прабабушкой 120 правнуков и пра-прабабушкой семерых праправнуков. И каждый из них – это целый мир. Каждый смеется, любит и живет своей жизнью. Каждый живет так, словно этот мир был создан только для него. Если вы читаете эти строки, значит, вы живы – и этот мир создан только для вас. Вся красота мира создана только для вас – и для каждого из нас.

Когда смотрю на двух своих дочерей, то вижу в них искру жизни моей бабушки, которая пообещала себе: «Я вернусь домой». Когда они танцуют, учатся чему-то новому, любуются цветами, играют на пляже и хохочут от счастья, бегая по песку, а волны океана щекочут им ноги, думаю о рыжей девушке, которая приложила все свои силы, чтобы жить. Я так счастлива и благодарна, что она это сделала. И благодарна Богу, который подарил нам эту прекрасную жизнь, потому что, несмотря на все трудности, боли и печали, в ней есть красота, счастье и любовь. Мы не всегда можем предотвратить плохое, но мы можем не позволить ему омрачать хорошее.

Моей бабушке 95 лет. Ее жизнь была не легкой и не особенно счастливой, даже когда она вернулась домой. Холокост погубил не один год, а очень много лет ее жизни. Кошмары и травмы нанесли незаживающие раны многим людям. Иммигрантам было нелегко найти себя, восстановить свою культуру, заработать на жизнь. Бабушка всю жизнь боролась с паранойей, а дед терзался чувством вины за то, что ему удалось выжить, а его родным нет. Мама говорила, что часто видела, как ее отец раскачивается из стороны в сторону, обхватив голову руками. Он всю жизнь нес тяжкий груз на своих плечах. Я пишу эти слова за день до годовщины его смерти. И знаю, его душа покоится с миром. Надеюсь, он видит, как сильно я его люблю. Бабушка прожила тяжелую жизнь, как царь Давид. Не было ни дня, чтобы она не помнила о том, что произошло с ней. И все же она, как та одиннадцатилетняя девочка, которой она была когда-то, открывает окно и поет. И мир поет ей в ответ и твердит, что все будет хорошо.

Моя бабушка все еще поет. Она поет, когда моет посуду, протирает пол, идеально отглаживает свои блузки (она всегда говорит, что ни в одной химчистке так хорошо не погладят) или красится. Это маленькая 95-летняя женщина в рыжем парике. Глаза ее излучают любовь, а смеется она так заразительно, что даже трудно себе представить. Она знает меня лучше всех. Она всегда согревает мое сердце и освещает мой мир.

Но в ее песнях звучит и печаль. Она боится. Она знает, что живые свидетели того, что происходило когда-то, недолго останутся в этом мире. Ее печалит антисемитизм, особенно всплеск подобных настроений в последнее время. Ее пугает, что множество людей не представляет, что такое холокост. А больше всего ее мучает то, как люди относятся друг к другу.