Рыжая кошка

— Я теперь ставлю сам, и времена, когда мы с трудом находили сцену и зрителей, кажутся далеким прошлым. Сейчас у меня работы навалом, меня просто на части рвут. Я решил покончить с одноактными пьесами — в следующем месяце ставлю «Гамлета». В центре, не где-нибудь. Весной будет пьеса Дэвида Мамета в Коннектикуте, а на лето назначен большой проект в Уильямстауне. В сутках, блин, часов не хватает. — Он посмотрел в зеркало и провел пальцем по брови.

Я кивнул.

— А Холли театр больше не привлекает, верно? Она занялась этим… кино?

— Видео, — поправил Вернер.

— Работы хоть достойные?

— Откуда, черт побери, мне знать? Как я уже говорил, мистер Марч, ничем не могу вам помочь.

Я улыбнулся:

— Вы просто не пытаетесь, Джин. Уверен, вы знаете о Холли все, что только можно… в конце концов, вы долго были близки.

Вернер заметно напрягся. В голосе явственно послышалось рычание.

— По-моему, вы и сами немало о ней знаете, — пророкотал он.

Я пожал плечами:

— Я разговаривал с людьми.

— С кем разговаривали?

— С друзьями, знакомыми — обычными подозреваемыми. — Я изобразил, что листаю блокнот. — А что, разве вы с ней не встречались? Ну, выходит, я чего-то недопонял.

Вернер глубоко вздохнул и выдавил смешок.

— Я просто не знаю, можно ли вообще к нашим отношениям применить слово «встречались». Мы работали вместе, дружили и иногда трахались. Но ни о каких там чувствах речи не шло… Во всяком случае, для меня.

— Очевидно, для Холли тоже.

Скульптурное чело Вернера прорезали морщины.

— Что вы сказали?

— Я видел ее видеофильмы, Джин. — Вернер выпрямился, но промолчал. — Вы, как я понимаю, тоже, и они застали вас врасплох.

Вернер поджал губы и затеребил золотую сережку.

— Такое кого угодно застало бы врасплох, — произнес он медленно.

— Конечно, — подтвердил я. — И вы понятия не имели…

— Насколько Холли, мать ее, ненормальная? Не имел. Да это было как гром среди ясного неба.

— Я слышал, вы тогда сильно расстроились. Наверное, восприняли поступок Холли как настоящее предательство.

— От кого слышали? — спросил Вернер. — Кто эти люди?

— Друзья Холли. Насколько вы были расстроены?

Вернер глубоко вздохнул и неторопливо подошел к креслу. Опустился в него с продуманной небрежностью и стянул резинку, удерживавшую хвостик. Провел руками по блестящим волосам и водрузил на лицо улыбку. Улыбка явно чувствовала себя неуместной.

— Я… — Вернер отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня широко открытыми глазами. — Верно, эти видео явились для меня настоящим шоком. Однако они же стали и тревожным звонком. У Холли всегда были проблемы, но не до такой же степени. Вы знаете, как она выглядит: сногсшибательно, невероятно… возбуждающе… Но такого я даже от нее не ожидал. Мне стало тошно, я совершенно к ней охладел. Вот почему я порвал с Холли.

Мой голос оставался ровным, лицо — неподвижным.

— Вы порвали с ней?

Вернер коснулся эспаньолки и оскалил крупные зубы.

— Мое терпение небезгранично. Откровенно говоря, на закидоны Холли его уже давно не хватало. Видео меня сильно огорчили, но довольно скоро появились кое-какие виды на будущее. И, как я уже говорил, в наших отношениях чувства отсутствовали. По крайней мере с моей стороны.

Я кивнул.

— Но тогда вы были очень злы, верно? Я слышал, будто прошлой осенью вы с Холли даже скандалили.

Вернер подался вперед и ткнул в меня пальцем:

— Вы разговаривали со стариком, да? С ее гребаным соседом?

Я покачал головой:

— Я с ним не знаком, но, возвращаясь к моему вопросу… Вы с Холли часто ссорились прошлой осенью?

— Мы оба тогда были несчастливы.

— Значит, все-таки несчастливы. Значит, чувства в ваших отношениях все-таки присутствовали. И расставание причиняло вам боль.

Вернер встал, снова собрал волосы в хвост, глубоко вздохнул и принял серьезный вид.

— Я даже и не знаю. Кажется, в те дни Холли только и делала, что лгала мне. Конечно, я переживал. Мы оба переживали. Мы кричали, хлопал и дверьми, говорили гадости, о которых потом жалели… ну и что? Это неприятно, гордиться тут нечем, но так уж сложилось.

Я постарался напустить на себя сочувствующий вид, но это было сложно. Вернер расхаживал по гостиной, я сидел тихо. Через минуту-другую я снова встряхнул его.

— Джин, я слышал, что грубыми словами дело не ограничивалось. Говорят, вы били вашу любовницу.

Вернер резко обернулся. В лице его был гнев и, возможно, страх.

— Чего только не наболтают! Ерунда, полная ерунда! Конечно, мы ссорились, но я никогда не поднимал руку на Холли. И вообще, я бы на вашем месте поостерегся распространять такие слухи.

— Я слышал, будто вы некоторое время вроде как преследовали Холли…

— Чепуха! Вы разговаривали с Кругом? Этот старый педик всегда имел на меня зуб, а ведь мы даже знакомы не были.

— Понимаю, — сказал я. — И все же мне интересно, почему люди говорят, будто вы били ее.

— Мне-то, черт подери, откуда знать? Может, если вы скажете, от кого услышали это фуфло…

— Джин, Холли видели в синяках и сильно расстроенной. Вы ее знаете или по крайней мере знали тогда… Откуда у нее могли взяться эти синяки? Кто еще мог расстроить ее?