Рыжая племянница лекаря

Тут мимо моего лица пронеслись стайкой несколько летучих мышей, и я едва удержалась от крика. На мгновение показалось, что это злые духи хотят столкнуть меня вниз, чтобы попировать на моем изуродованном теле, а затем скрыться в темных закоулках старинного замка. Я представила, как дядюшка Абсалом горестно недоумевает – отчего его племянница погубила себя, решив взобраться на вершину старой стены среди ночи? – и вздохнула: объяснить мотивы поступков самой себе становилось все сложнее.

Когда мне оставалось сделать последние пару шагов, проклятый ветер все же задул лампаду. Пытаясь уберечь огонек, я потеряла на мгновение равновесие и больно ушибла колено, но все-таки удержалась на краю. Лоб покрылся испариной, и, тяжело и часто дыша, я торопливо нырнула в темный проем арки, ведущей внутрь башни.

Увы, худшие мои опасения подтвердились – тут царила непроглядная тьма. Лишь полоса лунного света, падающего из небольшого оконца где-то наверху, пересекала помещение, в котором я очутилась. Поразмыслив, я подобрала небольшой камень и пустила его по полу, прислушиваясь. Почти сразу услышала глухой отзвук падения – впереди был провал, и границ его я определить не смогла, сколько ни напрягала зрение.

«Что ж, – подумала мрачно, усаживаясь под холодной каменной стеной. – Дождусь утра. Если окажется, что выбраться отсюда невозможно и при свете дня, начну звать на помощь, а затем совру, что меня одолел приступ лунатизма. Авось после этого господин Кориус окончательно решит, что свадьбе не бывать, а дальше… Дальше буду жить как прежде».

Уголок, в котором я устроилась, был не сказать что уютен, но ветер донимал здесь не так сильно. Темное же нутро башни казалось слишком коварным местом, чтобы бродить там безо всякого источника света. Я воображала, как ползу вперед, нашаривая руками безопасный путь, а мерзкие жирные крысы в темноте кусают меня за пальцы, и содрогалась то ли от отвращения, то ли от холода. Но за то время, что мы с дядюшкой бродяжничали, мне доводилось спать и в конюшнях, и на сеновалах, и просто у забора на околице, поэтому ни серьезного испуга, ни особого неудобства я не чувствовала и вскоре уже дремала, обхватив колени руками.

Долго, однако, спать мне не довелось – сквозь сон мой слух уловил странные и пугающие звуки. Сначала почудилось, что ветер завывает высоко над моей головой, заставляя поскрипывать балки старых перекрытий. Затем писк и скрип стали громче и отчетливее. Мне показалось, что их сопровождает ритмичное шуршание, точно кто-то медленно шагает, шаркая и подволакивая ногу. Я затаила дыхание, сообразив, что сегодняшнюю ночь в башне коротаю не одна. «Кто бы это мог быть? – размышляла я, забившись в угол как можно глубже. – Харль говорил, что в старом крыле живут доверенные люди герцога, но зачем бы кому-то из них бродить здесь среди ночи?» Тут я вспомнила о чудовище, которое было заперто где-то глубоко в подземельях дворца, и приступ страха заставил мои зубы выбить дробь, как только мне представилось, что ужасное существо могло расправиться со стражниками и уйти на поиск добычи…

Как оно могло выглядеть? В моем воображении тут же возникли страшные образы: буро-зеленая кожа, раздвоенный змеиный язык, окровавленные узкие губы и острые желтые клыки – так изображали демонов на фресках в храмах. Когда-то злобные создания открыто ходили по этим землям, требуя, чтобы им приносили кровавые жертвы, но задолго до рождения моей прабабки – той самой лесной девы, что одарила меня треклятой рыжиной, – их изгнали далеко на север. Тогда же казнили многих колдунов, вступивших в сговор с проклятыми тварями, и чародейство с той поры пришло в упадок. Все реже демоны показывались среди людей, точно признав, что их время ушло, и нынче лишь страшные изображения в храмах напоминали о темных временах, когда и короли, и крестьяне платили дань ужасным существам. Неужто они восстали из праха и хотели вернуться, чтобы вновь повелевать людьми? Господин Огасто видел их воочию – неудивительно, что его разум помрачился…

Мысли эти вихрем пронеслись в моей голове, заставив вжаться в угол. Даже стена, где я едва не свернула шею, казалась теперь безопаснее, чем башня. Но стоило мне подумать о бегстве, как снаружи раздалось уханье сов и тоскливые крики козодоев – зловещие птицы принялись кружить над башней, словно дожидаясь момента, чтобы столкнуть меня вниз. Я почувствовала предательскую слабость в коленях и поняла, что еще раз пройти по стене не смогу.

Тем временем неизвестный господин, которому не спалось в эту лунную ночь так же, как его светлости и мне, подобрался совсем близко. Я слышала его громкое свистящее дыхание, в котором настораживала некая странность – дышал он в два раза реже, чем это свойственно обычным людям. Крики ночных птиц усилились – совы и козодои словно приветствовали того, кто должен был появиться здесь, в верхней комнате самой старой замковой башни.