Рыжая племянница лекаря

Зеленоватые отблески становились все ярче, уже можно было разобрать очертания того провала, в который упал брошенный мной камень. То была широкая трещина, пересекающая комнату, но я могла без труда перепрыгнуть ее. Впрочем, рассуждать об этом было уже поздно – моим глазам предстала странная торжественная процессия, вид которой заставил меня дрожащими руками сотворить добрую дюжину отвращающих жестов.

Благодаря историям Харля я почти сразу поняла, что повстречалась с домовым духом таммельнского дворца – зеленые фонари-гнилушки стали хорошей подсказкой. Их несла четверка огромных крыс, важно выступающих на задних лапах друг за другом, точно пажи перед благородным господином. За ними следовало существо, также имеющее в своем облике нечто крысиное: вытянутое лицо его так и тянуло назвать мордой – оно было покрыто серой клочковатой шерстью; длинный нос, будто утыканный жесткими усами, чутко шевелился, ловя запахи, а крошечные быстрые глазки походили на черные бусины. Роста он был небольшого – как шестилетний ребенок, не более, и все его нескладное тельце скрывалось под множеством монеток, нанизанных на грязные шнурки и нитки. Медные скойцы, серебряные полукроны и потускневшие золотые монеты составляли подобие кольчуги, касающейся земли и позвякивающей на все лады при каждом движении. За богато одетым господином следовала многочисленная свита из черных крыс, огромных ночных мотыльков, мохноногих пауков и прочих мерзких существ, которые обычно прячутся между старыми камнями и выползают из своего укрытия только после захода солнца. С изогнутого посоха, который домовой дух держал в тощей когтистой лапке, свисала большая летучая мышь.

Разумеется, прятаться от его острого взгляда было пустой затеей – хранитель дворца повел своим длинным носом в мою сторону и издал глухой удивленный звук, который принялись повторять на все лады его переполошившиеся подданные. Уж не знаю, чем мог обернуться для меня гнев всей этой ночной братии, но решила, что лучше попытаться уладить миром это происшествие, ставшее полнейшей неожиданностью для всех присутствующих.

– Доброй ночи, сударь, – произнесла я дрожащим голосом, поднимаясь на ноги. – До чего же славная нынче луна, не правда ли?

Духу таммельнского замка тяжело давалась человеческая речь – его рот походил на пасть грызуна, и поначалу я едва могла смотреть на то, как шевелятся его безобразные губы.

– Человек! – глухо произнес он. – Почему ты здесь?

– Я заблудилась, – ответила, кланяясь. – Моя лампада погасла, и я не знала, как отсюда выбраться.

– Чужая кровь, – продолжал ночной господин. – Ты не из здешнего люда!

– Я служу его светлости, – я поторопилась объясниться. – Мы с…

Эти слова произвели на домового духа совсем не то действие, которого я ожидала. Острые зубы его оскалились, нос сморщился, и он прошипел:

– Порченый чужак! Осквернитель!

Тут же ко мне ринулись все те мерзкие существа, которые сопровождали ночного визитера, и я едва удержалась от вопля, когда по моим ногам и одежде поползло несчетное количество пауков, а в кожу впились острые крысиные коготки. Но мне тут же пришло в голову, что, выказав отвращение к кому-либо из подданных домового духа, тем самым оскорблю и его самого, а это послужило бы не самым лучшим началом нашего знакомства. Поэтому я молча вынесла все неприятные ощущения и не вскрикнула, даже когда меня пребольно дернули за волосы.

Прядь, выдранная из моей рыжей шевелюры, была передана одной из огромных крыс, которая в свою очередь с поклоном отдала ее ночному господину таммельнского дворца. Тот внимательно ее обнюхал, затем издал резкий повелительный звук, напоминавший треск сломавшейся ветки, и я перевела дух – пауки, сороконожки и крысы перестали копошиться под моим платьем.

– На тебе нет порчи, – признал домовой. – В твоих жилах течет хорошая кровь лесного народа. Давно я не чуял этого запаха в наших краях. Я вспомнил тебя – ты родственница того обманщика, что называет себя лекарем и варит в своих покоях зелья, запах которых противен моему носу. – Тут крысы громко запищали, а он пошевелил усами, принимая задумчивый вид. – Однако мне говорят, что он милостив к моим подданным и соблюдает обычаи…

– Меня зовут Фейн, почтенный сударь, – быстро забормотала я, вспомнив из рассказов дядюшки, что племя домовых не причиняет вреда тем, кто узнал их имя. Негласный хозяин замка, видимо, понял, к чему я клоню, и после недолгого молчания назвал себя:

– Я Казиро, верный хранитель этих стен. Можешь не опасаться меня, ведь ты достойной крови и происходишь из семьи, хранящей верность старым обрядам. С тех пор, как был заложен первый камень дворца Эрин, я охраняю этот замок от зла, когда на то мне достает сил, и не врежу добрым людям, живущим здесь. Порченый чужак привел сюда того, кто всегда был врагом и людского, и моего рода. Прежние хозяева этого дома пришли бы в ужас, узнав, что когда-то порог их обиталища перешагнет создание темной крови. Твой герцог навлек беду на эти земли, и за это ему нет прощения.