Рыжая племянница лекаря

Путь вниз был не так уж легок – башня Изотте, столь почитаемая замковым домовым, людьми была оставлена в небрежении, и повсюду виднелись признаки усиливающегося с каждым годом разрушения. Там, где господину Казиро и его свите прошмыгнуть не составляло труда, я пробиралась с опаской. И все чаще задумывалась, что представляет собой тот тайный ход, по которому мне предстояло пройти, – возможно, меня ожидает тесная нора, пробираться по которой мог только сам хранитель дворца да его слуги?..

Однако мои опасения не оправдались. Когда мы очутились в пустующем зале, на стенах которого висели полуистлевшие гобелены, господин Казиро указал мне на нишу, где находилось подножие статуи, давно уже уничтоженной временем. Лунный свет свободно озарял полированный черный камень – почти все витражи в высоких стрельчатых окнах были разбиты, и ветви деревьев беспрепятственно проникали внутрь, расчерчивая причудливыми тенями плиты пола. Я наблюдала за тем, как длинные суставчатые пальцы хранителя дворца ловко нажимают на детали орнамента, украшавшего каменный постамент, и хорошо запомнила последовательность его движений. Часть стены с глухим скрежещущим звуком сдвинулась, и я закашлялась от затхлости, пахну́вшей из низкого мрачного проема.

– Там так темно… – меня охватил испуг из-за запоздало возникшего подозрения, что господин Казиро мог притворяться, будто согласен помочь. Возможно, коварный домовой дух, разгневанный тем, что я помешала ему чествовать полную луну, желал хитростью заманить меня в ловушку и заживо похоронить в толще каменных стен?..

Господин Казиро был чутким к страху – он махнул рукой в сторону полуразрушенной арки в дальней части зала и сообщил:

– Ты можешь пройти другим путем, но тебе придется миновать ту часть дворца, что заняли наемники порченого чужака. Это недобрые люди, на которых лежит такое же дурное заклятие, как и на их хозяине. Хотел бы я, чтобы их кости истлели не в моих владениях! Они не спят ночами и дурманят свой разум вином… Ты не сумеешь пробраться незамеченной, и это обернется большой бедой…

Сказав это, он поманил к себе одну из тех крыс, что несли фонари, и молча ткнул пальцем в погасшую лампаду, которую я все так же держала в руках, – мне оставалось лишь безропотно подать ее домовому духу. Склонившись к фонарю, господин Казиро подул на него, и вскоре небольшой сгусток зеленоватого пламени словно огромный светлячок перепорхнул в мою лампадку. Не сдержав любопытства, я поднесла к странному огоньку палец – и не почувствовала никакого жара.

– Не касайся мертвого пламени! – предостерег меня господи Казиро, резко отведя мою руку. – Оно не обожжет твою кожу как обычный огонь, но пальцы твои вскоре почернеют от сухой гангрены, и ни один лекарь не сможет тебя излечить. Тайный ход ведет в комнату, где коротает свои одинокие ночи безумец, – ни мне самому, ни моим слугам дороги туда нет, черное колдовство пропитало там каждый камень. Мертвый огонек укажет тебе верный путь, внимательно следи за тем, ровно ли он горит, и не сворачивай лишний раз. Как доберешься к нужному месту, оставь лампаду у открытого окна и трижды подуй на нее, чтобы освободить огонь. Он улетит прочь и никому не причинит вреда. Не вздумай оставить его при себе – к утру он все равно погаснет, но на том месте, где это произойдет, вскоре распространится ядовитая черная плесень…

– Да на что б мне сдалась эдакая пакость… – пробормотала я, невольно попятившись от лампады.

– Многие люди готовы платить любую цену за мертвый огонь, – ответил домовой дух, покосившись на меня. – Он помогает добывать клады. Особенно те, что стерегут заложные покойники. Но обходится зеленое пламя дорого, да и добром это никогда не оборачивается… Я не припомню, когда в последний раз одаривал так щедро кого-то из людей, и хочу, чтобы ты поклялась отпустить огонек до рассвета.

Поклявшись, я с опаской приняла лампаду и про себя подумала, что после всех сегодняшних приключений нужно будет как следует вымыть руки – слова господина Казиро о ядовитой черной плесени и сухой гангрене произвели на меня сильнейшее впечатление.

Господин хранитель тем временем чинно раскланялся на прощание и повернулся ко мне спиной, готовясь продолжить свой привычный путь. Зал был прочерчен полосами мертвенного света – я видела, как процессия ночных существ пересекает его, то серебрясь в сиянии луны, то исчезая в синеватой тени. Раз за разом повторялось это действо, пока наконец в одной из полос господин Казиро со своей свитой словно растворился – только несколько черных бабочек закружились в лунном свете да ночные птицы взлетели с ветвей деревьев, покидая зал.