Рыжая птица удачи

— Как вы сюда попали? — спросил он Балу, сделав попытку перевести разговор.

— Мы-то тут по делу в отпуске, — мрачно пробасил тот, но едва перевёл взгляд на Павла, тут же посветлел. — Ну, ты даёшь, Пашка. Хотя Феникс, он на то и Феникс — чтобы воскресать из пепла.

— Как вы узнали, что я здесь? — спросил Павел.

— Да мы и не знали, — пожал плечами Балу и, наконец, выпустил дёрнувшегося Кира из крепких медвежьих объятий. — Говорю же, мы на Каджеро по делам, по нашим. Хотя и тебя, Пашка, они тоже касаются. Но вот что ты тут, в доме Ревнёва делаешь?

— Ника моя невеста, — негромко, но твёрдо произнёс Павел.

— Да в курсе мы уже! — резко бросил Кир, поднимаясь на ноги. — Всех благодарю, спокойной ночи.

— Сладких снов, — бесстрастно произнёс Павел, не открывая глаз.

— Ты его невеста? — ошеломлённо спросил Балу, когда за Киром закрылись створки. — О, Господи…

Это «О, Господи», сплелось с его собственным, в унисон. Потому что он всё понял, как тут не понять.

— Я знал, что ничем хорошим это не кончится, — тоскливо сказал Балу и тяжело опустился на один из стульев, который жалобно скрипнул под его весом. — Что он сделал, Ника?

Ника помолчала и вдруг спросила вместо ответа:

— Хотите чаю? Я смотрю, спать вы не рвётесь. Пойдёмте на кухню, а?

Как ни странно, никто не отказался. И уже на кухне Балу рассказал, как они с Киром рванули на Каджеро в поисках Фрэнка Смита, как узнали что тот погиб, как и Феникс. Тут же упомянул Дэна.

— Да, про Дэна мы знаем, — тихо отозвался Павел. — Если бы не он, я бы с тобой сейчас не разговаривал. Жаль, что твоего брата он не видел.

Дмитрий посмотрел на Балу, тот как-то жалко усмехнулся.

— Ну да, он бы подумал, что это я. Может, и Фрэнку бы удалось…

— Точно — Дэн спас бы, — Дмитрию вдруг захотелось защитить бывшего сослуживца, так же яростно, как всего год назад — удушить. Там, на «Киплинге».

Может от того, что у самого рыльце в пушку? Может признаться во всём, прямо здесь и прямо сейчас, сказать — это ж я, это я стрелял! — и покончить, наконец, с этим угнетающим чувством вины?

Внезапно он ощутил ладонь Павла на своём плече. Успокаивающую и останавливающую одновременно. Как же всё-таки Пашка чувствует его, оберегает и заставляет молчать. И пусть это было малодушно, но он был рад этому безмолвному приказу.

Потом разговор перешёл на Хана. Говорил Павел, Балу только качал головой.

— Я говорил Марату — этот тип не для «Киплинга». Да и вообще…

Да, Одинцов просчитался в своё время. А потом просчитались они с Пашкой. Особенно он, Дмитрий.

— А на Кира не сердитесь, — вдруг негромко проговорил Балу, глядя на Павла с Никой.

— Мы и не сердимся, Тони, — легко сказала Ника, вставая из-за стола.

А вот о Павле Дмитрий такого бы не сказал.

— Он… Он не хотел зла, я уверен. — Балу тяжело качнул головой. — От судьбы не убежишь, как ни старайся.

— И от себя тоже, — эхом повторил слова Дэна Дмитрий.

— Убежать от себя нельзя. А вот догнать можно, — резко сказал Павел. — Только не все этим себя утруждают.

Ника положила руку ему на плечо знакомым жестом. И, что удивительно, Павел заметно успокоился от её прикосновения.

— Ребята, я рада, что вы все встретились, но мне кажется, нам пора ложиться. Светать скоро будет. А некоторым, между прочим, постельный режим никто не отменял.

— Тётя доктор, — вдруг ясным голосом сказал Павел, поворачиваясь к ней. — Я уже почти совсем здоровый, можно, я завтра гулять пойду?

Ника рассмеялась, подхватила его под руку и повела наверх. Дмитрий, который тоже не мог сдержать улыбки, поинтересовался, не помочь ли им, на что Павел отмахнулся свободной рукой:

— Я же сказал, что в порядке!

Балу долго смотрел им вслед, а потом спросил:

— Он будет видеть?

Дмитрий уверенно ответил:

— Аристов говорит, что непременно. Всё будет хорошо.

— Кстати, вы знаете, что Литного сняли? — спохватился Балу. — Буквально пару недель назад?

— Конечно нет! Откуда? Нам тогда не до новостей из штаба было, — удивлённо качнул головой Дмитрий. — И что теперь?

— Да не знаю. Судя по всему, Фойзе наконец идёт на повышение, не откажется уже. На кого «Киплинг» останется, никто не знает пока.

Дмитрий вздохнул. Он только сейчас ощутил, насколько далека от него вся эта военная жизнь. Он должен был бы испытать ностальгию при воспоминаниях, но ничего похожего в нём не зародилось.

— Как же они теперь? — вырвалось у него. Нет, он сейчас думал вовсе не о Фойзе и «Киплинге».

Балу понял.

— Не знаю. Думаю, мы с Киром завтра же улетим. Надо, во-первых, его увезти отсюда, вряд ли они вскоре помирятся, не дети в песочнице и не игрушку делили. А во-вторых, надо Старика обрадовать, он же сам не свой после вашего последнего разговора.

Дмитрий кивнул. На Каджеро грядут большие перемены, надо собраться и выиграть этот последний бой.