Рыжая Соня и подземелье Пифона

— Труп сжечь немедленно,— услышала она за спиной спокойный голос Севера и подумала о том, что, не знай она Вожака так хорошо, вполне могла бы заподозрить его в полном равнодушии. Хвала Лепестку, она понимает, что это не так! — Немедленно сколотить щит, накрыть им проход и завалить камнями,— продолжал командовать Вожак.

Кучулуг молча кивнул, прекрасно понимая, что Север прав, и одновременно досадуя на самого себя: он-то до сих пор даже лестницу поднять не распорядился. А ведь уже сумерки. Скоро ночь, и кто тогда помешает тварям выбраться на поверхность? В ярости он сжал огромные кулаки — проклятье! Щит тоже не сколотить! У них ведь даже досок нет! Видимо, Север подумал о том же, и вновь сообразил мгновением раньше. Не дожидаясь, когда гирканец придет в себя, Вожак помчался к раскопу, и уже из-за темнеющих в сумерках силуэтов деревьев Соня услышала, как он отдает приказы:

— Лестницу быстро наверх! Вы что, гостей дожидаетесь?! И огня! Больше огня! Завалите подвал дровами, чтобы все там пылало!

Люди засуетились, подгоняемые страхом. Пять человек поддерживали огонь, бушевавший всю ночь. Десять лучников охраняли их. Остальные занялись заготовкой дров. И хотя огромный костер пылал, быть может, даже излишне ярко, только с наступлением рассвета все почувствовали себя уверенней.

Северу пришлось надолго задержаться здесь. Он дождался, пока из Логова привезли листы железа, решив, видимо, что мягкое дерево не в силах противостоять зубам подземных жителей. И только когда сколоченным из толстых досок, обитым железом щитом накрыли прорубленный в камне проход, а сверху засыпали его горой камней, Вожак счел работу завершенной. Да и остальные радовались, пожалуй, даже больше, чем в тот день, когда открылся проход. Ведь тогда всем не терпелось поскорее приобщиться к древней тайне, а теперь они защищали свою жизнь, а может быть, и бессмертную душу…

* * *

— Сейчас меня интересует только одно — как можно быстрее вставить в пролом надежную стальную дверь и возвести на месте ямы дом, как и замышлялось ранее.

Север говорил тихо и спокойно, устав уже от длившихся с самого утра бессмысленных попыток выяснить, кто же виноват в случившемся. И, как это бывает довольно часто, вину возложили на самих погибших.

Вожак на это только криво усмехнулся, но, после того как Халима упрекнула его в продиктованной ревностью предвзятости, спорить не стал.

— И все-таки, ты считаешь, мы могли избежать беды?

— Что проку сожалеть о том, что уже произошло? — хмуро отозвался Север. Он не желал возвращаться к бессмысленному спору.— Люди погибли — вот что страшно — Халима при этих словах криво ухмыльнулась, и это не укрылось от него.— Люди погибли,— повторил он,— а в сердцах живых поселился страх…

— Значит, нужно избавиться от слабаков! — отрезала Пифия.— Трусы подобны заразной болезни. Мы рискуем остаться без воинов. От них следует избавиться,— повторила она,— пока зараза не распространилась.

Север покачал головой.

— Страх неизвестности — самый сильный из страхов. А ты собираешься новыми жертвами подкрепить его,— как можно более спокойно возразил он.— Если уж избавляться, то от страха, а не от самих людей!

— Мы должны пойти дальше! — упрямо стояла на своем жрица.— А трусы и слабаки — самые дурные попутчики. Я согласна, мы совершили большую ошибку и за нее придется заплатить очень высокую цену.

— Ты права,— кивнул Вожак,— мы действительно ошибались, но уже заплатили за это. Теперь мы должны подумать о том, как смягчить последствия, а то, что ты предлагаешь…— Он помолчал, прежде чем заговорить снова.— Слух уже расползся за стены Логова, посему твое предложение — ничем не оправданная жестокость.

Соня удовлетворенно кивнула. Сама она за все время разговора не проронила ни слова, лишь взглядом да жестами выражая свое отношение к сказанному.

Халима попыталась возразить, но Волчица остановила ее.

— Довольно споров! — жестко, словно отрезала, заявила она.— Мы и так убили на них все утро. Они бессмысленны, ибо ни к чему не ведут! — Она обвела молодых людей суровым взглядом.— Меня сейчас интересует другое.— Владычица посмотрела на Вожака.— Ты говорил только что о своем намерении исправить нанесенный вред. Я разделяю твое стремление рассеять страх, но не вижу, как это можно сделать.— Она на мгновение умолкла.— Как? — Старуха пристально взглянула в глаза воина.— Как я могу объяснить людям гибель почти полусотни прекрасных воинов, если сама не понимаю, как такое могло случиться?! Я уж не говорю о Тондоре…— добавила она совсем тихо.

— Мы вторглись в мир Тьмы,— подумав, ответил Вожак.— Мы же — порождения Света, а потому, когда его нет, становимся беспомощными. Я сам объясню людям, что большая часть их страхов вымышлена. Их породила тьма подземелья.

— Ты думаешь, тебе поверят? — иронично усмехнулась Халима.

— Мне поверят,— спокойно сказал Вожак, и Пифия задумалась, но лишь на миг.

— Быть может, ты и прав,— через мгновение снова заговорила она.— Убеждать ты и впрямь умеешь,— согласилась колдунья,— и в твои слова поверят умом, но поверят ли сердцем?