Рыжая Соня и Владыка падших

Глаза зверя изменили выражение: теперь в них читалось удивление. С минуту олениха белым облаком колыхалась в воздухе, потом развернулась, пошла прочь, горестно трубя — от этого жуткого звука кровь стыла в жилах,— и растаяла в темноте, так и не коснувшись копытами земли.

Только тут Соня почувствовала, что ноги у нее дрожат, а все тело покрыто липкой испариной. Она никак не могла перестать трястись, вдобавок принялась неудержимо икать от страха. Ей хотелось позвать Сурайю, но она и голоса-то лишилась —рот открывала, а звуки не получались. Лишь спустя полчаса она успокоилась настолько, чтобы соображать, и решила сохранить ночное происшествие в тайне: что толку больше прежнего пугать Сурайю? Еще наделает глупостей... Ни к чему так рисковать.

Еще через три дня покончил с собой третий участник казни Дансубарга, его нашли болтающимся в петле в собственном доме. Своей ли рукой он накинул себе веревку на шею или с чьей-то помощью, осталось тайной, но, учитывая, что дверь была заперта изнутри и окно плотно закрыто, выходило, что он все-таки сам свел счеты с жизнью. Вот только с чего бы, не совесть же замучила?! Что-то неладное творилось в Астере, в дело явно вмешивались потусторонние силы — в этом Соня не сомневалась, весьма сожалея о том, что не владеет магией. Она испытывала непреодолимое желание поскорее разделаться с этой историей, но для этого требовалось добиться приглашения во дворец Раммара.

Однажды вечером в одиночестве прогуливаясь по парку возле особняка и обдумывая, что делать дальше, Соня внезапно остановилась как вкопанная. Прямо перед ней выросла белая олениха, только на этот раз она твердо стояла на земле, нагнув голову и ударяя копытом в землю. Соня невольно отпрянула — похоже, ей предстояло разделить судьбу Гантара. Олениха вела себя так свирепо, будто защищала потомство. Опомнившись, Соня выхватила нож: убегать от такого животного не имело смысла, человеку не сравниться с ним в скорости. Олениха прыгнула на девушку, рассчитывая сбить с ног и затем затоптать копытами, Соня едва увернулась и метнула нож, тот самый, созданный для нее Арвиной и не знающий промаха. Однако он пролетел мимо, даже не задев животное! Лишившись своего оружия, Соня поняла, что обречена. Она могла теперь только уворачиваться, ибо олениха бросалась на нее как безумная. Отступая, Соня поскользнулась на влажной от вечерней росы траве и не удержалась на ногах. Смертоносные копыта были всего в нескольких дюймах от ее головы, и тут Соню словно озарило.

— Я не Дайва! — крикнула она.— Не Дайва...

На миг сознание померкло, а когда девушка вновь открыла глаза, никакой оленихи не было. Все еще в изумлении и страхе, Соня встала на ноги и подняла свой нож. Почему он подвел ее? Уже второй раз. Ведь, брошенный в Дансубарга, он тоже только ранил противника, вонзившись в плечо, а не в сердце. А тут и вовсе... Что, если этот нож сам  знает, кого убивать, а кого нет?! Значит, белая олениха не заслуживала смерти...

Соня привыкла любое начатое дело доводить до конца, но теперь ей было попросту не избавиться от желания покинуть Астер. Ждать пришлось недолго. Раммар не забыл о Дайве. О ней в Асгарде всё еще продолжали много говорить, и, узнав о странных событиях в поместье, о том, что хозяйка Астера растеряна и напугана загадочной гибелью уже троих верных ей людей, что она никуда не выезжает, кениг решил сделать широкий жест, лично засвидетельствовав ей свою благодарность и готовность оказать любую поддержку. Гонец Раммара прибыл в Астер со столь необходимым Соне приглашением, и девушка немедленно принялась готовиться к выходу в свет. По счастью, ее с детства обучали премудростям этикета. Через Сурайю известив Дансубарга о том, что близится развязка, Соня думала теперь только о том, как бы не случилось ничего непредвиденного. Сурайя непрерывно восхищалась Соней, уверяя, что она в сто раз красивее Дайвы, но девушку это вовсе не радовало.

— Да я не должна отличаться от нее, пойми ты! — втолковывала она служанке.— Представь себе, Дайва запугана, подавлена и вдруг является этакой богиней! Нарисуй-ка ты мне лучше темные круги под глазами, которые я вроде как изо всех сил стараюсь скрыть под слоем белил. Пойми, сейчас Дайва не должна быть неотразимой!

Уразумев, что от нее требуется, Сурайя постаралась на славу. Посмотрев на себя в зеркало. Соня удовлетворенно кивнула. Выглядела она теперь так, словно не спала минимум неделю и изрядно сбросила в весе. Можно себе представить, какое впечатление она произведет, явившись во дворец в таком виде.