Рыжая Соня и Владыка падших

Прибыв в резиденцию правителя Асгарда, «Дайва» была невероятно рассеянна и чуть ли не заговаривалась. Ее трясло, как в лихорадке, и на сочувственные вопросы она отвечала, едва шевеля губами: «моя жизнь в последнее время ужасна...» Казалось, она едва сдерживает слезы. Сам кениг принялся успокаивать ее, уверяя, что дерзкого преступника вот-вот поймают, но «Дайва» была безутешна. Она не могла ни есть, ни танцевать, ни толком поддерживать беседу, делаясь час от часу все более встревоженной. Бедняжка собрала вокруг себя толпу сочувствующих и кончилось тем, что она вдруг пошатнулась и упала в обморок, вызвав тем самым подлинный переполох. Подоспевший лекарь суетился возле несчастной, но привести ее в чувства никак не удавалось, казалось, «Дайва» вот-вот умрет. Но вдруг она с диким криком открыла полные ужаса глаза.

— Змеи... змеи...— лихорадочно шептала она, вцепившись в свои волосы.— Они ползают по мне, душат меня! О, не-ет... Дансубарг, прости, я поступила ужасно, оболгав тебя перед кенигом! Спасите меня... змеи... я умираю... своими раздвоенными языками они слизывают кровь невинного с моих рук, но она проступает снова...— Она подняла трясущиеся кисти и поднесла их к лицу, кусая губы.—Боги, что же я натворила... Все мертвы... Лойор, Гантар, Керр... все, кто был причастен к моему преступлению... Теперь моя очередь... Змеи высасывают мое сердце за то, что я совершила, предав невинного... ибо я обрекла его на ужасные пытки и позорную смерть...

— Ведьма,— проскрежетал Раммар, содрогаясь от ее откровений.— Взять ее!

Задыхающуюся и разрывающую на себе одежды «Дайву» грубо поставили на ноги, а она сопротивлялась и всё норовила рухнуть к ногам кенига, продолжая каяться во всех смертных грехах и не забывая при этом приукрасить свою исповедь бормотанием о змеях. Слуги Раммара поволокли ее прочь, и теперь Соня была готова молиться кому угодно, лишь бы Дансубарг не опоздал: подвергнуться пыткам и быть сожженной вместо Дайвы ей вовсе не хотелось. Когда Соню выводили из парадной залы дворца, она нако-нец-то услышала возглас:

— Остановитесь!

Дансубарг бежал к ней через анфиладу залов, Раммар шагнул ему навстречу.

— Дансубарг... боги мои... она только что во всем призналась!

Ярл склонился перед кенигом.

— Это должно было случиться,— задыхаясь, проговорил он.—Я служил честно тебе и Асгарду... Мог ли я думать, что судьба моя будет разбита из-за навета собственной жены? Если я кого-то предал — то только мою Илу, но не тебя, мой господин и повелитель, Позволь же мне теперь сказать этой ужасной женщине несколько слов наедине — а потом да будет воля твоя на то, как с нею поступить! — Он схватил Соню за руку и увлек за собой. Дансубаргу не стали препятствовать. Захлопнув за собой дверь одной из парадных комнат, ярл прошептал:

— Соня, ты всех перехитрила...

— Да ладно тебе,— отмахнулась девушка.— Бежать мне надо, пока не сожгли! Где настоящая-то Дайва, Нергал тебя разорви?!

— Здесь она.— За маленькой дверью в стене на ступенях, ведущих вниз, без чувств лежала связанная Дайва.— Поменяйся с ней платьем,— сказал Дансубарг и втащил женщину в комнату.

Соня мгновенно выполнила его просьбу.

— Дальше что?!

— Теперь быстро вниз: иди, я приду за тобой,— пообещал Дансубарг, благодарно глядя на Соню.

— Пожалуй, мне проще уйти одной,- возразила она.— И пойду, разумеется, не в Астер, а к родителям Сурайи, у них и встретимся. Не хвастало еще, чтобы все узнали, что у Дайвы был двойник.

Соня без труда покинула дворец, где всех заснимало лишь одно — признание Дайвы.

Дансубарг возвратился на следующий день. Он с трудом находил слова, способные выразить его благодарность, но Соня быстро прервала его восторженную речь:

— Ладно, хватит. Свою часть договора я выполнила, а ты?.. ВеДь ты клялся мне и Северу разыскать Илу.

Дансубарг как-то странно посмотрел на нее.

— Соня... я уже сделал это. Но она...— Он замолчал, борясь с волнением.

— Говори,—попросила девушка.—Что произошло? Наверное, она не хочет тебя видеть. Расскажи мне правду.

Он поднял глаза, полные невыразимой муки.

— Ила больше не человек.— Голос Дансубарга сорвался.— Не знаю, как тебе объяснить...

Соня положила руку ему на плечо.

— Не надо ничего объяснять. Я знаю. Я видела... белую олениху. Это... она, ведь так?

Дансубарг закрыл лицо руками.

— Да, Соня. Когда мы расстались. Ила стала жить вместе с моими родителями, попросив их ничего не сообщать мне. Они приняли ее как родную дочь» Она очень страдала... она даже хотела покончить с собой, если бы не одно обстоятельство: Ила ждала от меня ребенка! Ну почему, почему она мне не сказала?!

— Она не хотела только этим удержать тебя.

— Может быть... не знаю... Все могло быть совсем иначе, Соня!

— И что же?