Рыжая Соня и Врата Немедии

— Разумеется, ты вправе решать сама. Оставь ее у себя, — на его красивом лице не отразилось и тени недоброжелательности или разочарования. — Никого нельзя насильно заставить принести дар.

— Но разве ты не желал ее получить? — девушка почувствовала себя совершенно сбитой с толку. Откровенно говоря, она рассчитывала, что Ютен примется убеждать отдать ему камею и преуспеет в этом, развеяв все ее сомнения. А он и не думал делать ничего подобного.

— Соня, ты не права, — вмешался Эльбер, встав, как и ожидала девушка, на сторону Ютена. — Талисман по праву принадлежит графу.

— По какому еще праву? — спросила Соня, взглянув ему в глаза.

— Не спорь с дочерью Рыси, Муонг, — жестко произнес Ютен, — она посвященная и равна мне. Она сама знает, что делает и почему поступает именно так. Если ее внутренний голос противится решению, желательному для меня, значит, я должен смириться и принять это как знак судьбы.

Подобное смирение было убедительнее любых доказательств.

Девушка заколебалась еще больше. В действительности, если говорить о внутреннем голосе, сейчас ей как раз хотелось вручить камею графу и покончить со всем этим.

— Мы разрешим спор друг с другом и… с самими собой, — Ютен проницательно посмотрел на Соню своими черными, совершенно дарфарскими глазами, — но не сейчас. Нам некуда торопиться, и нечего делить. Оставим это! Эльбер, с Соней мы неплохо знакомы, а вот о тебе мне судить труднее. Мы видели образ Белого Воина, но не знали, кто ты. Не правда ли, наша встреча совершенно поразительна? Кровь моей черной прародительницы упала на хайборийскую холодную землю и дала плоды. А ты, должно быть, оставил после себя в Дарфаре таких же необычных людей, каким кажусь я в Асгарде. Так сбывается пророчество о смешении народов, и я рад этому. Ну, друзья мои, что же теперь? Вы прошли не одну землю, и видели повсюду нескончаемую войну, огонь, злобу, мор и голод. Я не имею возможности лицезреть это воочию, бури обходят Асингалек стороной, но знаю, что конец уже близок…

— Впрочем, я хотел спросить о другом, — граф внезапно прервал свою мысль, которую начал было развивать. — Эльбер, кем ты себя считаешь?

— Я актер и гладиатор, — не задумываясь, ответил бритунец.

— А воин, охотник и все прочее — уже потом?

— Да.

Кажется, Ютен остался доволен подобным ответом.

— Хорошо, когда человек легко может определить, кто он есть. Я заметил, ты весьма заинтересовался, когда я заговорил о своей коллекции. Что нам мешает прямо сейчас взглянуть на нее? Пойдемте!

— Приглашение касается и меня? — поинтересовалась Соня.

— Безусловно.

Одна из верхних комнат замка была отведена под хранилище.

Оглядевшись, девушка увидела великое множество стигийских и дарфарских амулетов, украшений, статуэток и масок, изображавших различные божества и духов; граф с наслаждением пересказывал историю каждого предмета, и она быстро почувствовала усталость, а конца повествованию все не было. Кроме того, Соне никак не удавалось избавиться от ощущения нарастающей тревоги, словно она попала в логово неизвестного зверя, который пока отсутствует, но должен вот-вот появиться.

— По-моему, дочь Рыси, ты неуютно себя здесь чувствуешь, — заметил Ютен.

— Душно, — отговорилась девушка. — А так ничего.

— Сейчас ты можешь спокойно отдохнуть. Это помещение будет в твоем распоряжении в любой момент, стоит тебе только пожелать сюда вернуться.

— А я могу еще задержаться? — с надеждой спросил Эльбер и, разумеется, получил это разрешение.

Соня позволила себе дальше здесь не присутствовать. С нею в самом деле творилось что-то неладное: она едва держалась на ногах, голова просто раскалывалась от непривычной боли.

Фигурки богов и маски двоились в глазах и, казалось, строили немыслимые рожи, глядя на нее выпуклыми обсидиановыми очами. Ей хотелось только одного — немедленно вырваться из хранилища и, не оглядываясь, бежать от него подальше.

Она рухнула в постель, широкую, но казавшуюся маленькой в очень просторной и прохладной комнате, отведенной для гостей, и проспала до утра, судорожно сжимая в руке камею Элгона, словно та могла ее защитить.

Эльбер, напротив, до рассвета не сомкнул глаз, совершенно очарованный собранием Ютена, и граф оценил его внимание.

— Женщине-рыси трудно вместить тайную силу этих вещей, которую не каждый способен выдержать, — объяснил он. — Но ты — совсем другое дело. Актер и гладиатор… пожалуй. Но не только. Ты сам себя до конца еще не изведал.

— В племени Мбонго я научился делать украшения из дерева и кости, — сказал бритунец, не в состоянии оторваться от сокровищ Ютена и пропустив последние слова графа мимо ушей. — Я не маг, и в них не было того, что ты называешь силой, просто это было очень красиво.