Рыжая заноза

— А я покушать принесла, — не зная, что сказать в свое оправдание, заявила Марьяша, — мне Ставр случайно проболтался, не могла же я в стороне остаться, когда эти шалопаи куда-то пропали!

— Ох, — только и вздохнула я, махнула на них рукой и, напоследок оглянувшись (вдруг все-таки еще кто-нибудь придет), первая распахнула двери ночной Академии.

Дядечка-вахтер, как вы понимаете, спал. Хоть что-то остается без изменений в этом мире.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Предлагаю все-таки в тренировочный зал, — вспомнил былой спор Агни, — там места больше.

— А я говорю, что там самое неподходящее место, — вклинилась юная первокурсница, — если испортим пол, то как будем отвечать?

— Ты за это дело реально отвечать собралась? — удивилась Сыч. — Я надеюсь, что мы уйдем отсюда так же незаметно, как и пришли.

Снежана, Ставр и Марьяша хранили молчание. И если первая делала это по физиологическим причинам, то остальные, видимо, чувствовали себя крайне неловко в незнакомом месте.

— Сюда, — заявила я, толкая знакомую дверь и на этом прерывая все споры. Именно в этом кабинете я когда-то вызвала демона. Он показался мне наиболее удачным. И, на этот раз, даже открытым.

— Им пользуются некроманты, — испуганно прошептала Мила. — Поговаривают, что по ночам здесь бродят души вызванных нами когда-то…

— Бред! — фыркнула Сыч. — Это вампирюга Экз рассказывает сказки первокурсникам, чтобы они по ночам не болтались где ни попадя.

— Но здесь правда иногда кто-то воет…

— Ты хочешь пойти поискать новый пустой и заброшенный кабинет, идеально подходящий для не совсем законного заклинания? — грозно переспросила ее троллиха. — Что ж, ты иди поищи, а мы пока без тебя начнем.

Первокурсница тут же надулась, мне даже стало за нее обидно.

— Да ладно тебе, Сыч, должен же кто-то и в сказки верить, в волшебном мире живем как никак.

— Дева Козерог, можно я все-таки амулет достану? — то ли желая сестру успокоить, то ли себя, но Ставр выглядел настолько решительно, что мы все махнули рукой.

— Да доставай, чего уж тут.

— Почему за такое прозвище ты ему еще рога не наколдовала? — все еще продолжала ворчать чем-то недовольная моя зеленая подруга, но я лишь фыркнула. Уже как-то привычно стало, чего на блаженных обижаться.

— А мы, пожалуй, начнем? — предложил Агни, вопросительно выгнув бровь, и я кивнула.

Пентаграмму пришлось чертить мне, и она вышла просто идеальной.

— Шикарно, — кивнул мой напарник, — у тебя, Иша, талант.

Я еле удержалась, чтоб не проболтаться в своей частой практики.

В центр мы аккуратно положили мантии близнецов, за которыми утром я и троллиха ходили в их комнату. Сосед Шона и Криса ни в какую не хотел меня пускать, но, увидев Сыч, маячившую позади, как-то быстро сдулся и любезно разрешил порыться в чужих ящиках.

Сверху на мантии положили волоски, найденные в доме профессора Сэмюеля.

Затем, каждый, кто имел хоть какую-то магию, занял свое место в пентаграмме. Марьяша и Ставр остались просто наблюдать.

Заклинание договорились читать все вместе. Слова напоминали тарабарщину и были на древнем, его все учили еще на первом курсе, а кто-то знал с рождения. Если переводить, то получалось что-то вроде:

Да отзовись ты, друг, да приди во свет,

Да скажи, что жив, встретишь ты рассвет.

Да отзовись ты, друг, крикни, что ты рядом,

Протяни ладонь, встретимся мы взглядом…

Да отзовись ты, друг…

Заклинание так и называлось «Отзовись, друг», его применяли в поисках без вести пропавших. В нем использовалась кровь и чистая сила, да еще, пожалуй, сильное желание увидеть родное лицо, и я не понимаю, почему оно вычеркнуто из применяемых в школе. Ничему подобному нас в Академии не учили. Поговаривали, что это связано с давней историей, когда мать искала сына, да так и погибла в пентаграмме, отдав без остатка не только свою магию, но и жизненную силу. Но из книг его никто не удалил… Пять волшебников сидели в круге, резали себе ладони и звали. Кто-то безмолвно, как Снежана, которая вызвалась добровольно, кто-то нараспев, как Мила, которая даже не была с близнецами знакома, но просто согласилась помочь, потому что они были добры к ее брату, кто-то шепотом, как Сыч, кто-то громко и грозно, как Агни, как будто бы распевая гимн, а кто-то яростно и со слезами, как я…

Да отзовись ты, друг, да приди домой,

Сердце не на месте, будь же ты живой…

Да отзовись ты, друг…

Отзовитесь, Шон и Крис… Я очень вас прошу…

Пять волшебников, выпуская свою силу, надеялись, и, наконец, в кабинете что-то ощутимо начало меняться. Сначала замерцали свечи, откуда-то повеяло холодом, а потом…

— Всевышний, да неужели это Иша устроила шаманские песни, — прозвучал вдруг из центра пентаграммы до боли знакомый голос, и я, громко вскрикнув, едва не подскочила.

— Стой! — закричал на меня Агни, — как только встанешь со своего места, все исчезнет!

— Послушай рыжего, малышка, — поддакнул еще один знакомый голос, и сердце защемило от тоски и радости. Наконец-то я их увидела. Едва различимые дымчатые силуэты…

— Господи, — выдохнула Сыч, — как же вы паршиво выглядите, ребята.