Рыжее счастье (СИ)

— Я всегда был скрытным и замкнутым ребёнком. Меня готовили к большому спорту с пяти лет. Бесконечные тренировки, сборы и соревнования. Мой отец ведь тоже в прошлом многого добился в спорте. Нет, я не жалуюсь, мне нравится то, чем я занимаюсь. Но иногда это утомляет. Постоянное напряжение и страх подвести родителей, ожидание и давление со стороны окружающих… В последнее время я часто подумываю оставить мотоцикл. Но я боюсь, — парень грустно усмехается, а у меня сердце разрывается от этой тоски на его лице, — я боюсь, представляешь, пчёлка?! Увидят ли они меня как личность? Будут ли также любить? Или я стану главным разочарованием отца за всю его жизнь?

— Тебя невозможно не любить, то есть, я не то хотела сказать…я…, — сокрушено закрываю лицо руками и тихо вздыхаю, — Они ведь твои родители и будут любить тебя в любом случае. Мне кажется вам просто нужно откровенно поговорить.

— А ты? — Дима берёт меня за плечи и разворачивает лицом к лицу, — Ты бы смогла меня полюбить?

Я просто потрясенно хлопаю ресницами, не представляя, что ему ответить. Платонов с минуту разглядывает моё ошеломленное лицо, а потом вдруг улыбается так открыто и радостно, что я наконец хоть немного могу выдохнуть.

— Ну и вопросики у тебя, Платонов! Ты же пошутил, да? Нет, ну если чисто теоретически и тебе просто нужно мнение со стороны, то конечно. Ты красивый молодой парень, спортсмен. У тебя потрясающая улыбка и, так уж и быть признаю, отменное чувство юмора… Чего ты скалишься, сурикатище?! Всё, Платонов, достал! Тебе с твоим противным характером только такую же сумасшедшую в спутницы нужно искать, ясно?! Чего ты машешь мне своей головушкой?!

— Это называется счастье, Потёмкина! Я ведь, кажется, уже нашёл эту сумасшедшую. Так и есть, я абсолютно точно её нашёл, — взгляд Платонова становится донельзя хитрющим и он нисколечки не стесняясь окидывает меня плотоядным взглядом с ног до головы.

— Вот свою сумасшедшую и будешь пожирать глазами, понял?! А от меня руки прочь! — я резво выбираюсь из объятий парня и невозмутимо отхожу на пару метров. Да мне даже не обидно совсем! — И вообще тебе же домой пора. Время уже десять, а ты целый день торчишь у меня.

Дмитрий, продолжая весело улыбаться, проходит мимо меня и направляется в противоположную от выхода сторону.

— Неа, не пора. Кто меня там ждёт? А тут Алебастр и моя сума… И моя коллега по актёрской деятельности, которая, к тому же, приболела. Разве могу я, порядочный и воспитанный человек, бросить девушку в беде? Конечно же, нет! Поэтому можешь радоваться, я останусь ночевать у тебя, — этот клоун уже покинул кухню и свою речь продолжал из соседней комнаты, — Предупреждаю сразу — не смей меня домогаться! Во-первых, ты болеешь. Во-вторых, моё сердце с недавнего времени занято, — через секунду сурикат снова появляется в дверном проёме, — хватит сопеть, пчёлка! Идём пить таблетки и в постель. Только учти — я сплю на диване. И даже не уговаривай лечь с тобой!

Весёлая, однако, ночь меня ждёт.

Глава 14

Звук отборной тарабарщины на непонятном диалекте и сильный грохот в районе входной двери становятся прекрасным будильником в это морозное утро.

Я мигом подскакиваю с постели и с грохочущим сердцем ищу хоть что-то отдалённо похожее на предмет самообороны. Им в итоге становится небольшая бита, которую я привезла со своих первых соревнований из России. Бита была сувениром, у основания вились завитки хохломы, а чуть выше была надпись, которая гласила "Палка Выручалка". Сувенир сувениром, а весила эта выручалочка достаточно. И вся моя надежда на спасение сейчас была в этой необычной штуковине.

На цыпочках крадусь навстречу судьбе, отчаянно пытаясь удержать биту в дрожащих руках и мысленно вспоминая гада Платонова. Он там значит в гостиной дрыхнет как сурок, а мне от грабителей отбиваться! Заманчивая перспектива, ничего не скажешь.

Отсчитывая про себя последние три секунды, которые я отвела для подготовки к атаке, с диким воплем "Шерше ля фам" выбегаю из-за угла и с закрытыми глазами несусь в сторону входной двери.

В ответ мне доносятся матерные проклятия и я с удивлением замечаю, что голос мне этот подозрительно знаком.

— Твою ж… Потёмкина, ты опять в бреду?! Какого лешего?

Бита со звонким грохотом ударяется об паркет и катится прямиком к ногам… Платонова. Он, к слову, растерянно потирает ушибленный лоб и сидит на полу, в обнимку с молоком и яблоками.

— Так я это, думала воры, — смущённо опускаю глаза в пол, усиленно сдерживая свой дикий смех.

— Я тут с утра продукты нам добывал, а она на меня с битой! Сумасшедшая! — Дима обиженно поджимает губы и я больше не могу себя сдерживать, — значит, шерше ля фам?

— Ага, — киваю в ответ и снова начинаю хохотать, — Платонов, ты мне одно скажи — ты почему по полу то ползал?

— Так пакет порвался, оттого и грохот был. Я продукты собрать хотел, а тут ты с битой несёшься. Опасная ты девушка, Алиса, но зато мне с тобой теперь ничего не страшно.