Рыжеволосая чаровница

– Но не там, где я выросла. Конечно, вокруг было много красот, но если это не находится рядом с твоим домом, то нужно иметь средства, чтобы туда добраться.

– Там, где ты жила, было ужасно? – вдруг спросил он.

Она ответила не сразу:

– Да.

Одно лишь слово, а сколько в нем печали. Ренцо не мог этого не услышать. Он слегка коснулся ее руки.

– Пойдем, пока не стемнело.

Дарси заснула почти тут же, как села в машину. Они ждали в потоке транспорта у шлагбаума, и Ренцо поймал себя на том, что не сводит глаз с ее бледного лица с вздернутым носом в веснушках. Рыжие кудри были заплетены в косу – она иногда так причесывалась, – и он подумал, что сегодня она выглядит подростком в джинсах и пушистом сером свитере. Лишь выпирающий живот напоминает ему, что ей почти двадцать пять лет и скоро у нее появится ребенок. Его ребенок.

Смогли бы они жить вместе? Руки в кожаных перчатках стиснули руль. Они должны! Выбора нет, потому что он не желает повторения собственного унылого детства без отца. Дарси очень мало рассказала ему о своем детстве, и выражение лица у нее при этом было загнанное. Он хочет узнать больше. Он обязан узнать все о Дарси, как муж и как будущий отец. И лучший способ добиться этого – рассказать ей о себе, ну, то, о чем женщины часто – и безрезультатно – расспрашивали его. Общение – это улица с двусторонним движением. Во всяком случае, так ему как-то сказала одна знакомая. Это была изящная брюнетка, с которой у него была связь. Она призналась, что она специалист по «семейной терапии» и что он может в любое время проконсультироваться с ней, если возникнут проблемы. Может, следует воспользоваться ее предложением сейчас, чтобы узнать, как вести себя в его теперешней ситуации?

Дарси проснулась, когда в сгустившихся сумерках они въехали в город. Старинные улицы были хорошо знакомы Ренцо еще с детства. Он сделал круг и провез Дарси мимо Капитолия, Колизея и других известных мест. Она восхищенно вскрикивала, а он радовался, глядя на нее. Ренцо остановил автомобиль у палаццо XVI века на Виа Кондотти всего в пяти минутах ходьбы от Испанской лестницы, и у Дарси от изумления приоткрылся рот.

– Это… твой дом? – спросила она, когда они поднимались на третий этаж.

– Сейчас – да. Я купил его пару лет назад, – ответил Ренцо, распахивая двустворчатые двери в главный зал с высоким потолком, золотистой мебелью и бесподобным видом на древний город. – Здесь останавливался император Наполеон Третий в 1830 году.

– Здесь? Ничего себе… – Дарси стояла в середине зала. – Такое можно увидеть только в книгах. Почему ты здесь не живешь? Я хочу сказать – почему живешь в Лондоне?

– Моя работа – международная, и мне удобнее устроить основной офис в Лондоне, чтобы постоянно находиться в курсе дел. Конечно, следовало бывать здесь чаще, но, вероятно, когда-нибудь так и произойдет.

– Ренцо…

Он прервал ее:

– Знаю-знаю. Ты хочешь поговорить, но прежде распакуй вещи и отдохни. Нам надо подумать об обеде, а пока что я должен поработать.

– Конечно, – сдержанно ответила она.

– Пойдем, и я покажу тебе спальню.

Она шла следом за ним по коридору с высоким сводчатым потолком, не зная, чего еще ожидать. Широкая деревянная кровать стояла около стены с картиной огромных размеров, с двух сторон картины – шелковые занавески, создающие впечатление, что смотришь в окно на горы и деревья. Дарси спрашивала себя, каким образом она очутилась здесь. Она развязала на шее голубой шарф и огляделась: антикварная мебель, мягкие ковры и дорогие украшения. Ошеломляющая выставка богатства… Многие жаждут этого, но не она. Она не хочет никаких дорогих вещей, даже самых изысканных. Она хочет того, чему намного труднее дать определение и что всегда ускользает от нее.

Дарси приняла душ, переоделась в вязаную тунику и легинсы и босиком прошла в большую комнату, где ее новоявленный муж сидел за компьютером. На экране – очередной эффектный проект. Хотя она ступала бесшумно, он услыхал ее шаги и обернулся.

В очках в темной оправе он выглядел не только гиком – фанатом, зацикленным на компьютерах, – но и чертовски сексуальным, отчего у Дарси всегда подпрыгивало сердце.

И сейчас подпрыгивает, если быть честной.

– Понравилась спальня? – спросил он.

– Мебели многовато.

Он улыбнулся:

– Согласен. Есть хочешь?

– После обильного ланча? – Она сморщила нос. – Как ни странно, но хочу.

– Замечательно. – Он окинул ее взглядом, черные глаза поблескивали. – Тебе необходимо немного поправиться, набрать вес.

Она ничего на это не ответила. Она не собирается сообщать ему, что от его взгляда ей кажется, что грудь у нее и живот несуразно огромные. Ей хотелось сказать ему, чтобы не смотрел на ее фигуру без необходимости.

И тем не менее она хотела, чтобы он любовался ею постоянно, потому что тогда у нее поет душа.

– Мы могли бы пойти куда-нибудь пообедать, – сказал он. – Например, в Трастевере[9], где ты попробуешь настоящей итальянской еды, а не то, что рассчитано на интернациональный вкус. Или…

– Или? – Она подняла брови.

– Или мы закажем пиццу.

– Сюда?

– Почему нет?