Рыжеволосая искусительница

Сам он остановился у порога. Керри оглянулась на него нерешительно. Пиджак был распахнут, рубашка — ослепительно белая, ни намека на напряжение. Гибкий, как пантера, и вдвойне более опасный, подумала она, почувствовав, как ее сердце начинает выбивать дробь в груди, когда она встретила все понимающий взгляд серых глаз.

Она хотела его раньше и хочет его сейчас — от этого не уйти. Она хочет, чтобы он сжал ее своими руками, хочет почувствовать его рот на своем, его руки, ласкающие ее тело. Чистое вожделение и стыд, но она ничего не может поделать с этим.

Вот он шагнул осторожно, вошел в комнату, закрыл за собой дверь, с решительным щелчком повернул ключ в замке. Сейчас самое время сказать «нет», но слово не выговаривалось. Она просто стояла, а он подходил к ней. Глаза ее потемнели, во рту пересохло, сердце глухо стучало.

— Я хотел этого весь вечер, — сказал Ли, ловко вынимая шпильки, держащие ее волосы, и позволяя волосам упасть в беспорядке на плечи. Он погрузил свои пальцы в мерцающую гущу волос и, лаская нежными движениями мочки ушей, приподнял ее лицо. Глаза его тоже потемнели, и только маленькие огоньки мерцали в их глубине. Она чувствовала, как одна за другой волны дрожи прокатились по ее телу, как колени превратились в желе.

Все сомнения, прятавшиеся в дальних уголках ее разума, испарились, как туман, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. Губы Керри сами собой открылись, язык ее сплетался с его языком. Жар, вырывавшийся изнутри, заставлял Керри все сильнее вздрагивать.

Она обвила шею Ли руками, придвигая его ближе, прижимаясь к твердой груди с почти мазохистским страстным желанием быть еще ближе — испытывая трепет перед его силой, его напряженными мускулами, всей его мужественностью.

Он легко расстегнул длинную молнию на спинке платья. Ничем не придерживаемая ткань соскользнула с плеч Керри, и платье упало к ее ногам.

Все, что на ней осталось, — это кружевной лифчик, трусики и тонкие чулки, но она уже слишком далеко зашла, чтобы чувствовать смущение. Он коснулся холодными руками ее обнаженных грудей, но пламя загорелось внутри, когда его пальцы обхватили их и стали ласкать, вызывая безумные ощущения.

Подняв Керри на руки, он отнес ее к кровати и положил поверх покрывал. Прикроватные лампы янтарного оттенка окрасили ее кожу в золотистый цвет. Он встал перед ней на колени и медленно провел руками от грудей до талии, потом по изгибу бедер — с такой страстью во взгляде, что не оставалось никаких сомнений в его желании.

— Как ты прекрасна! — прошептал он.

Имей Керри возможность трезво мыслить в этот момент, она могла бы заметить: скорость и сноровка, с которыми Ли сбросил свою одежду, только подтверждали, что подобные сцены проигрывались им множество раз и раньше. Он опустился на нее — плечи его, как расправленные крылья, рот, ищущий ее с такой страстью, что это вызвало у нее мгновенный и такой же страстный ответ.

В следующие минуты Керри потеряла чувство времени и места. Его губы не оставили ни одной частички ее неисследованной, зажигая такое пламя, которое становилось адским, и сводя Керри с ума от желания большего — еще и еще чего-то!

Когда он наконец раздвинул ее ноги, чтобы она могла принять его, она уже не могла ждать, пальцы ее впились в его широкую спину, и они соединились; бедра ее поднимались навстречу долгим и глубоким толчкам, а губы раскрылись в безмолвном крике, когда они достигли наивысшей точки в совершенном единении.

Бой часов в отдалении вернул ее к действительности. Изумленная Керри считала удары и не верила своим ушам. Шесть часов! Ночь прошла.

Ли пошевелился, почувствовав ее движение, его рука, лежащая на ней, поднялась вверх, отыскивая ее грудь. Керри застыла от его прикосновения, едва осмелившись повернуться к его лицу. Он все еще спал, выражение лица смягчилось, густая прядь волос упала на лоб, щеки и подбородок потемнели от выросшей за ночь щетины.

Они по-прежнему лежали на покрывале, лампы возле кровати светились мягким светом. В комнате было тепло, мягко гудело центральное отопление. Кроме этого звука и спокойного ритмичного дыхания Ли, не было слышно ничего.

Имея самые благие намерения преподать урок этому мужчине, я уступила, без всякого намека на сопротивление, с болью призналась она себе. Она была не лучше его, когда дошло до дела. А фактически даже хуже, потому что он не делал секрета из своих чувств к ней.

«Я хочу тебя», — сказал он, и вот он ее имеет. Возможно, это одна из самых легких побед, которые ему когда-либо доставались!

В чем-то он, возможно, проигрывал, но занимался любовью так, что лучшего нельзя было и пожелать. Она чувствовала в себе растущий голод, вытесняющий все остальные желания. Раз уж падение совершилось, почему бы не превратиться в настоящую лакомку?

Керри собрала по капле всю силу воли, еще оставшуюся у нее, чтобы освободиться от хозяйски расположившихся на ней пальцев. Когда она поднялась, Ли открыл глаза. Не совсем проснувшись, он взглянул на нее, и воспоминания отразились на его лице.

— Куда-то собираешься?