Рыжий

Слава всем святым (я чуть не перекрестился) хоть не в реанимации лежит. Что же там с ней случилось?

– Тётенька, а завтра со скольки можно? И на каком этаже отделение?

– Завтра – воскресенье, а значит с девяти можно. Терапия на втором этаже находится. Сменку не забудь и халат белый, а то не пустим.

Ответила и захлопнула у меня перед носом переговорную форточку в двери, видимо посчитала свою миссию выполненной. Я же свою считал еще не выполненной. Надо прорываться в корпус. Чтобы знать, что ей надо. Вещи, документы, деньги, да мало ли что ещё. Да и бабуля успокоится, если будет знать что я в курсе – где она.

Тщательно приковал велик к заборчику на крыльце центрального входа. А то знаю я сограждан, сопрут и не поморщатся. И отправился проверять запасные выходы, в надежде, что курильщики их специально не запирают. Так оно и оказалось, вторая же дверь была незаперта.

Зашёл, поднялся на второй этаж и в наглую стал заглядывать во все подряд палаты, даже не реагируя на возмущение больных. И наконец, нашёл. Бабуля лежала в какой-то неестественной позе – буквой «зю» и плакала.

Кроме неё в шестиместной палате больше никого не было. Но, судя по разобранным постелям, все кровати имели владельцев. Может ушли на процедуры или телевизор где смотрят? Пофиг.

Подлетел к её кровати и рухнув на колени перед удивленно прекратившей плакать бабушкой, сказал:

– Привет ба! Еле нашёл тебя! Как же ты так?

– Женечка! Миленький! Родненький! Нашёл! Солнышко ты моё! – она попыталась дотянутся до меня рукой, но резкое движение видимо вызвало новую порцию боли и на её глаза опять навернулись слезы.

– Ба. Лежи не двигайся. Что врачи тебе сказали?

– Защемление седалищного нерва. Я, дура старая, пыталась камни ворочать, которые трактор из земли вывернул. Ну и вот, – она опять всхлипнула.

– Ясно. Понятно. Ты лучше скажи, что тебе принести надо завтра. А то меня сейчас найдут здесь и выгонят, – попытался я её отвлечь от самокопания и боли.

– Да. Точно. А как ты сюда попал? – оживилась бабуля.

– Пролез через канализацию, – схохмил я.

– На тебя это похоже, – улыбнулась она. – Так. Женя. Мне нужен теплый халат, тапочки, носки, кружка, миска с ложкой, – пустилась она в перечисление ей потребного.

Минут пять еще с ней поболтал, оставил прихваченные на всякий случай трешку и две бумажные рублёвки. Для медсестёр. Может уколы какие ей обезболивающие вколют дополнительно. Да и уход с её заболеванием нужен постоянный. Ту же утку правильно пристроить, или покормить, пока к бабуле подвижность не вернётся. Понятно что помощь и так, бесплатно окажут, но подмазать никогда не вредно.

Успел смыться как раз вовремя. Как рассказала бабуля на следующий день – через пять минут после моего ухода к ней целая делегация дежурных врачей заявилась. Её соседки по палате оказались вполне вменяемыми тётками и постоянно меня жалели – как же я один там бедный живу?

Пришлось даже шёпотом наехать на бабулю:

– Ба, ты чего творишь? Хочешь чтобы меня в детдом забрали?

– Что ты несешь, Женька? – возмутилась она.

– Сейчас до врачей от твоих соседок дойдёт, что я один дома живу, а ты, как опекун, у них в больнице. И меня быстренько оформят куда подальше. Нафига ты этим тёткам про меня все рассказываешь?

– Ой. И правда. Совсем я сказилась. А что теперь делать-то, внучек? – зашептала она в ответ, подозрительно косясь на своих соседок.

– В разговоре скажи, что мол тетка моя ростовская приехала и за мной присматривает. – придумал я на ходу отмазку.

Может ничего и не случилось бы, но я решил перестраховаться, а то и правда окажусь в школе-интернате или детдоме. Через три дня её малость попустило, и она уже вовсю гуляла по больнице. А еще через неделю её выписали домой. Прописав кучу таблеток и длительный курс электрофореза[100] в процедурном кабинете.

Вроде и не так много барахла ей перетаскал в больницу. А назад еле упер на велосипеде – два неподъёмных баула. Саму же больную целый час уговаривал разориться на такси, делая упор на её ещё не слишком поправившемся здоровье. Еле уговорил.

К моменту моего возвращения с баулами, она уже успела принять душ, пообедала сваренной мной ухой и, дождавшись меня, принялась выяснять как я тут жил. Сколько потратил денег? Как учился? Много ли двоек? Чего успел натворить?

Я аж прифигел от подобных наездов. Притащил ей дневник и подробно отчитался о тратах:

– Всего, с тебя бабуля – одиннадцать рублей. С учётом пятёрки, что я тебе в больнице оставил. Только свои тратил, твоих не касался, – выкатил я ей счёт.

– Ишь ты! Деловой! – восхищенно и ничуть не расстроенно воскликнула она. – Всё верну внучек, не сомневайся. Иди сюда, – она призывно подняла правую руку.

Под которую я с опаской и подлез, плюхнувшись рядом с бабулей на диван. Кто её знает, что у неё на уме? Но она только молча меня обняла и притянула к себе.