Рыжий, или Лешке бролес. Лесные братья Прибалтики

Витас остался за старшего. Прокопенко, уезжая в Шауляй, строго предупредил Витаса больше арестанта не трогать и даже не выводить его с закрытого амбара. Не успел лейтенант выехать с посёлка, как старший над комсомольцами забыл все приказы и достал со стола припасённую четверть водки, которую сегодня изъяли на очередном хуторе при плановом обыске. «Что выпьем по чарушке», предложил он собранию. Все выпили не споря. Потом выпили ещё и ещё, пока в бутыли не осталось на донышке. «Потом допьём» резюмировал Витас и взяв ключи пошёл тяжёлым шагом замученного труженика с ключами к амбару. «Эй Витас!» позвал его один из компании: «Не бери грех на душу, не трогай больше парня, и так ему сильно досталось не из-за чего». Пьяный изверг шёл, не останавливаясь и не слыша окрика в свою сторону. Ключ долго не хотел проворачиваться в большом амбарном замке, на конец поддался усилию и громко щёлкнув, откинув одну дужку—открылся. Пленник приподнялся на локти и через опухшие щели глаз глядел на своего мучителя. «Что, сын кулака, барство Ваше закончилось. Тепереча мы власть. А с Вами разговор один – к стенке и всё тут». Он достал свой наган, провернул лихо барабан с патронами, взвёл курок и прицелился в испуганного парня. В это время в амбар ввалилась гурьба недавних собутыльников. «Стой, Витас, не стреляй, тебе же приказали его не трогать» завопил один из товарищей. Витас спрятал наган за пояс и с силой ударил ногой арестованного по и так разбитому лицу. Кровь фонтаном брызнула с разбитого носа. «Ты ему нос сломал» процедил комсомолец в кожаной куртке с таким же значком, как и у Витаса на лацкане. «Черт с ним, всё равно их всех вышлют ни сегодня так завтра» Вытирая соломой кровь с сапога ответил старший дружинник. Закрыв амбар, мучитель повёл свой отряд допивать остаток мечтательно рассуждая о будущей счастливой жизни в советской стране.

Старый Звайнис вёл своих сыновей в посёлок. Широко шагая по полевой дороге, он спешил не опоздать не дать изуверам издеваться над его младшим из сыновей. Мысли путались в его седой не покрытой голове. Он имел решимость жестоко мстить за их жестокость. В руках он нёс топор, которым ещё недавно так мастерски рубил сучки и снимал кожуру с деревьев, готовя их к укладке в стены. Теперь он готов был одним ударом убить обидчиков его семьи. Его решимость передавалась и молодым. Сыновья шли молча, каждый думал о своём, но все думали об одном и том же. В руках у Стасиса была их домашняя берданка, заряженная крупной дробью, в карманах несколько патронов. Костас и Григонис несли ножи в рукавах своих курток. Уже стемнело, когда четверо мужчин подошли к дому с новой для них вывеской «МИЛИЦИЯ». В одном из окон горел свет. Керосиновая лампа горела на полную мощность освещая пятерых пьяных комсомольцев, спорящих между собой. На столе стояла почти пустая четверть с водкой, надкушенные куски чёрного хлеба и миска с остатками квашенной капусты. Старый Звайнис пинком ноги отворил входную дверь и четверо мужчин ворвались в горницу перед этим сорвав новую вывеску. «Все подняли руки вверх!» приказал Стасис направляя ружьё на сидящих. «Костас, Григонис обыщите их» приказал отец. Парни с ножами подошли к сидящим в полуобмороке комсомольцами забрали у них наганы с запасными патронами. Шок после нападения был настолько сильным, что новые властелины не додумались даже сопротивляться. «Где Миндаус?» спросил у всей компании отец. «В амбаре под замком, а ключи у Витаса» рассказал молоденький рябой на лицо парень в зелёной солдатской гимнастёрке. «Костас, приведи сюда его» скомандовал довольно жёстко Януке. Сын забрал протянутый ключ и вышел на улицу. «Вы напали на государственных служащих. За это Вы будете отвечать» первый, протрезвев, пришёл в себя Витас. Все нападавшие стояли молча. Миндаус на плече у брата еле вошёл в комнату. Увидев истерзанного сына, Януке спросил: «Кто?». Младший пальцем указал на Витаса. Выстрел прогремел неожиданно громко. У всех заложило уши. Витас глядел на дуло ствола и молча опускался на грязный пол, когда—то ухоженной горницы. На его груди зияла большая рваная рана. Его уже не было в этом мире. Прогремело ещё несколько выстрелов с наганов, и вся комсомольская организация перестала существовать в этом посёлке. «Лей керосин с лампы на пол и стол» дал команду Стасису старый Звайнис: «А ты, Костас, выводи брата и тащите его вместе с Григонисом в схрон». Януке запалил факел, собранный из скомканных газет и поднёс пламя к разлитому по полу керосину. Вспыхнуло всё как порох. Остаток факела он бросил в амбар на сухое сено. Страшное зарево было видно со всех сторон Кельмы.