Рыжий рыцарь

— Да, — кивнул Этассан. — И как раз после этого он и превратился в говорящего коня.

— Но я все равно не был его владельцем, — сказал Тристан, — даже говорящий И-гуа принадлежал Вирелю.

— Я сам отдал его тебе, когда сказал, что он будет твоим боевым конем, — возразил менестрель.

— А почему Мудрые решили, что Талисман хранится в пещере дракона? — спросила Алькорта.

— Потому что они не до конца понимают, что такое Талисман. Мудрецы, среди прочего, занимаются поисками утраченных даров. Многие дары были найдены благодаря их трудам. Очевидно, они нашли свидетельство того, что Талисман пребывал в этой пещере. Наверное, это было последнее упоминание о нем в архивах. Вот они и решили, что он до сих пор там. Но дары — это необычные предметы, а Талисман — самый необычный из них. Он не валяется там, где его забыли, он живет своей жизнью.

— Я плохо помню события, которые произошли со мной до перевоплощения, — признался И-гуа. — Но, может статься, я раньше бывал в этой пещере.

— Но они ведь знали, что Талисман явится одному из участников Турнира, — не унимался Тристан.

— Я плохо разбираюсь в тайнах Палаты Мудрых, — ответил Этассан. — Возможно, у них есть способ обнаружить присутствие того или иного дара. Талисман в самом деле явился одному из участников — правда, до того, как он отправился на Турнир. Мудрые могли получить какой-то сигнал об этом и неверно этот сигнал истолковать.

— И все же, — продолжал Тристан, — даже когда я стал владельцем Талисмана, он не очень-то меня защищал. Я чуть не утонул, получил удар дубиной от людоеда и едва не умер от яда Глуншула.

— Но ведь не умер же, — улыбнулся Этассан. — Талисман не дает сверхзащиту, но его хозяин в итоге остается цел и невредим. Молот Тафгая мог сбить тебя с ног и даже переломать тебе кости, но ты оправился бы. Другое дело, что нам повезло и этого не случилось.

— Ну, хорошо, — Инфанте не терпелось задать свой вопрос. — Давайте теперь поговорим об этом черном облаке.

— Харибда очень хитра, а вот знаний истории ей не хватает, — сказал Этассан. — Династию Вальсангов защищает очень древняя магия. Короля нельзя низложить или свергнуть без особых к тому причин. Против ваших предков, ваши высочества, составлялись сотни заговоров, но все они терпели крах, ибо первый из Вальсангов защитил королей от козней их окружения.

— Выходит, то облако было магией, которая защищает моего отца? — спросила Алькорта.

— Да.

— Значит, планы Харибды в любом случае потерпели бы крах? — спросил Тристан.

— Нет, увы, — покачал головой Этассан. — Если бы Гнусомунд стал женихом принцессы, то древняя магия не смогла бы помешать планам княгини.

— Почему же?

— Он стал бы мужем принцессы и наследником трона. Магия защищала бы его, как одного из Вальсангов. Как ни печально, всевозможные подлецы и злодеи нередко добирались до власти с помощью Турнира. Они женились на принцессах, становились наследниками короля, ибо трон передается только мужчинам, принимали имя Вальсангов, а затем, взойдя на престол, начинали вершить зло. Бывало и хуже. Случалось, что Турнир выигрывал благородный рыцарь, но позже власть и корысть превращали его в законченного мерзавца.

— Значит, такое может случиться и со мной? — Тристан был очень удивлен.

— Нет, — сказал Этассан, — за все время Турнира ты ни разу не думал о богатстве и власти. Тобой двигало самое светлое, самое прекрасное и самое лучшее чувство на свете. Даже не одно, а два — любовь и дружба. Они посильнее любой магии, любого заговора и любого людоеда.

— Я же не был рыцарем.

— Рыцарь — это не воин в латах, который размахивает мечом, рыцарь — это тот, кто приходит на помощь слабым, тот, кто готов рискнуть жизнью ради другого, наконец, тот, кто хочет совершить нечто доброе и хорошее.

— Я всегда это говорила, — подхватила Инфанта. — Эти древние законы — полная чушь.

— Абсолютно с вами согласен, ваше высочество, — улыбнулся Этассан.

— И Турнир этот тоже, — возмущалась Инфанта. — Почему принцесса не может сама выбрать себе мужа? В конце концов, женщины тоже люди. Почему за них все решают мужчины?

— Я отменю его, когда стану королевой, — сказала Алькорта и весело улыбнулась.

— И это, возможно, будет очень даже правильно, — ответил Этассан.

— Но почему отец не сделает всего этого? — продолжала Алькорта. — Он ведь терпеть не может все эти немыслимые традиции и порядки. Он был ужасно опечален, когда Тристан попал в Хельмхорт, но все равно позволил отдать его под суд. Он страшно не хотел, чтобы Гнусомунд стал моим мужем, но почему-то палец о палец не ударил, чтобы воспрепятствовать этому браку.

— Не сердитесь на вашего отца, — мягко сказал Этассан. — Короли, даже самые добрые и честные, могут далеко не все. Ваш отец сам когда-то выиграл турнир, но до сих пор он ощущает шаткость своего положения.

— Дядя выиграл Турнир? — вырвалось у Инфанты. — То есть он не…

— Не Вальсанг, — закончил за нее Этассан. — Он стал королем, женившись на принцессе.

— Ну и что? — не поняла Алькорта. — Ведь он же король и обладает огромной властью.