Рыжий рыцарь

Глуншул надвигался на Тристана, и тот, отступая, ушибся локтем о камень. Он чуть было не выронил меч, однако сумел удержать его и каким-то чудом увернулся от нового удара. Черный клинок Глуншула едва скользнул по рубахе и чуть-чуть оцарапал незащищенную кожу на обратной стороне ладони. Пустяки. Тристан шагнул вперед, ожидая новой атаки, как вдруг руку пронзила нестерпимая, жгучая боль, как будто кто-то приложил к его коже раскаленную кочергу. Пальцы онемели, глаза затянуло туманом. Все вокруг поплыло куда-то в сторону. Урлы, леопардисты и облако пыли — все слилось в бесформенную серую массу. Ноги стали ватными, словно в них не было ни единой кости. Они не могли больше держать его, и Тристан, покачнувшись, рухнул на спину. Голова страшно болела, а тело отказывалось ему повиноваться. Глуншул с торжествующей ухмылкой на лице склонился над беспомощным врагом.

— Обернись, Глуншул, или я ударю тебя сзади! — За спиной урла стоял Кестиан. Плащ его был разорван, щека расцарапана, на лбу алела глубокая ссадина.

— Капитан Кестиан, — прошипел Глуншул, — я отрублю тебе башку и отошлю ее твоему папаше.

— Посмотрим, как это у тебя получится! — невозмутимо отвечал разгоряченный Кестиан.

— В моих руках Талисман, — захохотал Глуншул, — я неуязвим для мечей и стрел.

— Тогда защищайся! — крикнул Кестиан.

Глуншул отвернулся от беспомощного Тристана. Он знал, что обездвиженный противник никуда от него не денется, и решил прежде покончить с Кестианом. И вот леопардист с урлом скрестили мечи в смертельной схватке. Тристан сделал попытку подняться, но ноги не слушались его. Гаснущим взором он окинул поле боя. На земле, покрытые серой пылью, лежали убитыми четверо леопардистов и семь или восемь урлов. Еще трое врагов были ранены. И все же положение леопардистов было незавидным. Урлов все еще было больше, а люди Кестиана начали уставать. Урлы окружили их, постепенно сжимая кольцо. Хутхур и пятеро его товарищей теснили Грингила, который отбивался из последних сил. Зурв, также не без помощи других урлов, зажал в угол Ворона, Лерира едва держалась на ногах. И вдруг из недр пещеры раздался устрашающий рев, будто хор тысячи глоток разом бросил боевой клич. От этого звука сотряслась земля, а острые скалы заплясали, как малые дети на ярмарке. Наружу высунулась огромная, покрытая чешуей голова, из раскрытой пасти виднелся ряд острых зубов, каждый из которых был размером с кинжал. Затем показались широкие лапы с длинными когтями, шея, крылья и хвост. Дракон низко нагнул голову, зарычал, и из его пасти брызнул огонь. Перед глазами Тристана выросла стена пламени, а отчаянные вопли оглушили его. Огонь смёл урлов с поля боя, точно их там и не было.

Уже теряя сознание, Тристан увидел, как братья Бонвиваны сбили с ног Шугшога, как Грингил сокрушил Хытхура и как обратился в бегство Скунсуш. Бежали за ним и другие убзызыги, но многим из них уже не суждено было покинуть ущелье. Среди тех, кто остался лежать на поле боя, был и царевич Глуншул, сраженный рукой Кестиана.

Леопардисты вовсе не думали праздновать победу. Они встали в кружок вокруг Тристана, сомкнули ряды и направили свои мечи на дракона. Разгоряченный Кестиан твердым голосом отдавал команды:

— Ворон, возьми левый фланг! Грингил, будь справа! Бонвиваны, держитесь ближе ко мне! Лерира, постарайся достать его стрелой!

Дракон замер.

— Люди Леопарда проявляют враждебность! — сказал он негромко. — Так ли благодарят друга, который спас их от детей пещер?

— Стойте, стойте! Не трогайте его. Он друг!

Из пещеры появились запыхавшиеся Вирель и Миста. Волосы у них были растрепаны, а светящиеся от радости лица покрывал густой слой копоти.

— Друг? — изумился Кестиан.

— Да я же чуть не описался от страха, — сказал Типун.

— Я тоже был близок к этому! — поддержал брата Вертопрах.

— Выходит, ты друг? — спросил Кестиан неуверенно.

— Друг, — ответил дракон голосом полным гордости.

— Которому мы обязаны жизнью, — сказал Кестиан, убирая меч в ножны. — Прости меня, благородный дракон, я проявил больше поспешности, чем следовало.

— Львиный Зуб не должен стыдиться своего поступка, — ответил Гивр.

— Прости меня за слова, сказанные сгоряча, — извинился Вирель.

— Звонкий Ручеек сказал правду. — Гивр опустил голову к земле. — Заячья Душа и в самом деле великий трус.

— Ты не трус, — улыбнулась Миста. — Ты пришел нам на помощь и спас всех нас от верной гибели.

— Только потому, что слова Пчелиного Жала попали в самое сердце Заячьей Души.

— Не смей больше называть себя Заячьей Душой, — рассердилась Миста. — Это глупое прозвище, и ты не должен повторять его. А мы, все, кто находится тут, отныне будем звать тебя Повелителем Пламени.

Гивр склонил голову, будто отвешивая Мисте почтительный поклон.

— Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты, — прошептал Типун.

— Именно, — подхватил Вертопрах, — а ведь кое-кто водит дружбу с огнедышащими ящерицами и говорящими лошадьми.