Рыжий сон

Итак, вечером следующего дня мы с подружками готовились принимать гостей, впрочем, без особого энтузиазма. Свои впечатления от знакомства с Данькиным другом мы до наших болеющих подруг уже донесли, поэтому никто уже не ожидал от нового незнакомца ничего сверхъестественного. Будет новое лицо в компании – и то ладно! Как-никак, это всё же мужское внимание, по которому мы уже соскучились. Наконец они явились, притащив с собой даже стеснительного отрока Кирилла. Данька принялся бренчать на гитаре, молчавшего прежде Павла девушки разговорили наводящими вопросами, и тот оказался вовсе не молчуном. Павел рассказывал о жизни на Севере, о работе в шахте интересно и без тени хвастовства. О себе говорил мало, но речь его была довольно приятной, и я заметила, что тот постепенно и без всяких усилий завладевает вниманием слушательниц. Лишь я одна продолжала чувствовать к этому гостю неприязнь: меня почему-то задевали как его монотонный тихий голос, так и манера говорить тягуче и размеренно. «Словно гипнотизирует», – подумала я с раздражением. И точно, женская аудитория как-то потянулась к новому знакомому, забыв даже о его некрасивости. Одна я в противовес всей мирной атмосфере вечера продолжала вставлять в разговор свои воинственные остроты, заставляя тем самым Павла все время быть настороже. Он только чуть-чуть улыбался в ответ одной половинкой губ и всё более пристально поглядывал в мою сторону. Что касается моих подруг, то те не были особенно удивлены – я и прежде пользовалась такими приёмами, чтобы сбить спесь с какого-нибудь новоявленного кавалера. Они не могли понять только одного: почему я так ополчилась на этого, в общем-то, милого и безобидного молодого человека. Потом Данька перевел внимание на себя, посвятив всем присутствующим девушкам по песне, а про меня спел, злыдень: «Интеллектуалка, но змея…» Я прошептала ему на ухо в ответ: «Тебе это припомню, когда ты придешь ко мне в очередной раз поплакаться». Мы с Данькой вообще-то были настолько друзьями, насколько это возможно между парнем и девушкой, не чувствующими никакого эротического интереса друг к другу. Это обстоятельство, видимо и позволяло Даньке, жаловаться мне, точно мамочке, на очередные неудачи «личного плана» и просить совета, как подступиться к очередной пассии. Затем был принесён откуда-то магнитофон, и начались танцы. Вначале я задорно отплясывала рок-н-ролл, чувствуя, как непонятная злость, находя выход в быстрых движениях, наконец, совсем покидает меня. Потом начался медленный танец, и я было плюхнулась на стул, довольно отдуваясь, как тут ко мне подошёл… Павел. Он приглашал меня. «Что это он задумал?» – смущённо пыталась угадать я, ведь в нашей компании писаных красавиц я всегда приглашалась в последнюю очередь, как дань вежливости одной из присутствующих дам. «Наверное, у бедняги от красоты такой глаза разбежались, вот он и пошёл со мной танцевать… Ух, какой высокий… Хорошо ещё, что всё же надела сегодня туфли на каблуках»! – думала я.

Во время танца Павел первым начал разговор:

– Ты знаешь, впервые в жизни встречаю такую остроумную девчонку. Обычно шутить – это всё же занятие для сильного пола.

– Секрет моих талантов очень прост, – постаралась я выговорить сухо и равнодушно, – кому не повезло в одном, приходится совершенствоваться в чём-то другом….

Я всегда во время таких вот «благотворительных» танцев говорила с кавалерами в таком тоне – по крайней мере, так они теряли в глазах всех присутствующих свою самоуверенную физиономию пожалевшего дурнушку принца. И если уж другой раз кто из них отваживался вновь танцевать со мной – то из искреннего уважения, а не из жалости.

– Да ты оказывается, ещё и загадки сочиняешь, – продолжал Павел после паузы, во время которой он что-то прикидывал в своей голове. – Колись: я так и не понял, что за «одно», с которым тебе «не повезло».

– Их – два, и оба начинаются на «Ф», – меня начала забавлять задумчивая физиономия Павла.

– Час от часу не легче! Я сдаюсь, – Павел расслабленно улыбнулся после имитации умственного напряжения.

– «Фейс» и «фигура», – «раскололась» я наконец.

– Ну, и ты туда же! – сокрушённо покачал головой мой партнёр, – И что это за бзик такой нынче у девчонок: что, если ты не вписалась в эти, как их там, «девяносто-шейсят-девяносто» – то жизнь не удалась! Неужели нельзя посмотреть на себя с другой стороны?

– Вот ты и подай пример. Ты-то сам с какой стороны обычно рассматриваешь девушек? – теперь уж я решила «колоть» своего визави.

– С наружной! Но больше всего со стороны ног и… губ, – признался Павел с весёлым простодушием.

– Вот как? И чем же тогда, позволь спросить, привлекла тебя моя скромная особа? – скептически спросила я.

– Похоже, что тем же и привлекла: люблю, когда и ножки, и губки пухленькие, – Пашины ответы несколько обескуражили меня своей безыскусной прямотой.