Рыжий, циничный, неприличный (СИ)

Мужские пальцы лениво двинулись по женскому плечу.

– Клеопатра, царица Верхнего… – пальцы забрались на грудь, коснулись упругого соска, вырывая у девушки рваный вздох. Потом опустились вниз, сжали гладкое женское бедро, скользнули к округлой попе. – … И Нижнего Египта. Очень круто звучит. Но я знаю, что звучит еще круче.

– Что? – едва слышно выдохнула Клео.

– Клеопатра – жена прокурора.

Клео замерла. Замерли и его пальцы.

– Ты… ты делаешь мне предложение?

– А что, на это похоже?

– Ну… – ко всему ее коктейлю чувств не хватало только этого!

– Ты только подумай, как это будет круто звучать – Клеопатра Тихая. Были в истории разные там: Иван Грозный, Ярослав Мудрый, Филип Красивый. А у нас будет Клеопатра Тихая. Исторически это очень красиво, ты не можешь не оценить.

– Паша! – у нее получаются преимущественно пока только односложные восклицания.

– Вообще-то, я бы на твоем месте, радость моя, не слишком долго раздумывал, – мужские пальцы с бедра переместились на женский живот. – Мы с тобой только что могли зачать маленькую Клепушку. Ну что ты на меня так смотришь? Я уже практически смирился с дочерью Клеопатрой.

– Пашка… – беспомощно выдохнула Клео.

– Я, конечно, понимаю, что из цариц в прокурорские жены – это понижение в должности. Но, мне кажется, на такие жертвы можно пойти. Ради любви.

И тут Клео резко отпустило. Она обхватила Павла двумя руками, ткнулась носом ему в шею, счастливо улыбаясь.

– Ты ужасный манипулятор. Но я, оказывается, всю жизнь мечтала быть прокурорской женой.

– Ну вот, – счастливо вздохнул Павел. – А теперь можешь клеить пластырь. А потом я снова буду тебя любить.

Глава 8.3

Глава 8.3

***

– Клео, а можно, я задам тебе дурацкий вопрос. Подозреваю, что он тебе не понравится. Я даже в этом уверен. Но он у меня просто свербит в голове.

– Кошмарная преамбула. Но если свербит… – она потерлась лопатками о его грудь. – Задавай.

Павел тепло и мягко поцеловал ее в затылок.

– Я передумал. Это неважно.

– Терпеть этого не могу! – Клео подскочила, прижав к груди одеяло. – Начал – договаривай!

– Тебе не понравится.

– Мне уже не нравится!

– Хорошо, – он тоже сел, прокашлялся, поддернул край одеяла на бедра. – Я сейчас… сформулирую корректно. Я… у меня… У меня никого не было после того, как мы… как мы стали близки. Я буду очень счастлив, если услышу то же самое от тебя.

Клео некоторое время смотрела на него, широко распахнув глаза.

– Я не ору только потому, – нарочито спокойным голосом заговорила, наконец, Клео, – что делаю скидку на твое состояние. По медицинским показаниям.

– А ты не делай.

– Ты меня чем слушал?! – взвизгнула Клео. – Я же сказала, что влюбилась в тебя практически с первого взгляда! Какой… какие… ты вообще в своем уме?!

Павел сгреб ее в свои руки вместе с одеялом, зарылся носом в копну темных кудрей.

– Знаешь, сделай мне все-таки скидку.

Клео в ответ лишь что-то прошипела неразборчиво, а Павел зарылся носом еще глубже.

– Ну ты просто не представляешь… как от этого сносит крышу. Что у любимой женщины ты первый. И единственный.

– Я так не сказала!

Павел довольно и счастливо вздохнул.

– Опытный прокурор умеет работать с формулировками.

***

– Я же тебе говорил, что со мной все в порядке.

– Мы, прокурорские жены, верим только фактам. Вот доктор сказал, что все в порядке – ему я верю.

Павел хмыкнул. Он умудрился выбрать себе в спутницы жизни очень упрямую женщину. Потому что после второго, еще более сладкого раза, она его безжалостно вытащила из постели, заставила съесть два бутерброда и потащила в больницу. Ну, зато заодно и профессора Селезня проведал. Молодец, крепкий старик, держится.

– Сейчас домой приедем – и надо будет нам билеты на самолет взять, – за окнами такси мелькал солнечный курортный город.

– Нам?

– Нам. Мне в понедельник надо быть на службе.

– Паша… Я не могу пока уехать.

– Так! Не начинай!

– Но я, правда, не могу сейчас уехать. У меня тут еще есть дела, которые надо закончить. Кроме меня некому, понимаешь? Владислав Семенович пока в больнице. Мне надо остаться.

– А мне надо уехать! Меня ждут на работе!

Клео не нравился его громкий резкий тон.

– Ну и ничего страшного. Ты уезжай, а я пока останусь. Тут у меня, наверное, дел на неделю, не больше.

– Нет.

– Но, Паша…

– Я сказал – без тебя не уеду.

Вот же дал бог мужа-упрямца!

Когда в их споре на повышенных тонах, наконец, возникла пауза, подал голос водитель.

– Скажите, а у нас пункт назначения не поменялся?

– С чего бы? – буркнул сердитый Паша.

– Ну мало ли… Судя по вашему разговору… может, вам надо уже в аптеку… или за винишком… или в больничку понадобится, не дай бог. Если девушка совсем осерчает. Вы бы поаккуратнее, уважаемый.

– Мы уже из больнички, – снова буркнул Паша. А потом они с Клео переглянулись – и рассмеялись. – А идея с винишком хорошая. Высадите нас у рынка.

***

В битве двух упрямств – мужского и женского – победило женское. Потому что женское упрямство оказалось еще и хитрое и изворотливое. Накормило мужское упрямство вкусностями, напоило вином, целовало, ласкало, жарко шептало и нежно мурлыкало, гладило, скользило, оплетало руками и ногами…