Читаем Рыжик в капкане полностью

Рыжик в капкане

Хочу вмешаться. Меня не пускает Север. Этель пытается поддержать меня, за что получает от своего парня такой взгляд, что мы обе застываем на месте и продолжаем наблюдать за происходящим со стороны.

— Киреева, я нажатием двух кнопок могу напомнить всему лицею недавнюю историю, а заодно покажу твоему отцу, как и с кем ты развлекаешься в свободное от учебы время, — толкнув ее голову назад, Платон все же отпускает Дашку. — Ты уверена, что хочешь со мной воевать? Я не такой добрый, как Север и Эля. Я тебя уничтожу! А это для убедительности, чтобы ты наверняка прониклась. Из свежего, — он бегает пальцами по экрану.

У Даши пиликает сигнал о новом сообщении. Она смотрит на экран своего мобильного. Нервно сглатывает. Мне даже отсюда видно, как нервно пульсирует венка на ее шее.

— Откуда это у тебя? — приподнимается со стула.

— Ну так что? — он не отвечает на ее вопрос. — Мы воюем?

— Нет, — отводит взгляд в сторону.

— Я так и думал. Извиняйся, — требует, убирая мобильник в задний карман брюк.

Дашка зло на него смотрит, еще раз к себе в телефон, снова на него.

— Ну же, — поторапливает Калужский. — Ты же хотела поиграть в публичное унижение! Я жду извинений, Киреева!

— Извини, — очень тихо.

— Слышу плохо, шумно здесь, — издевается над ней Платон.

— Извини! — подскочив со стула, кричит ему в лицо Даша.

— Не чувствую искренности. И извиняться ты должна не только передо мной, — он не дает ей уйти.

— Платон… — снова пытаюсь вмешаться. На меня шикает Север.

— Извини меня, Калужский, наговорила лишнего. И ты, — кивает в мою сторону, — извини. Так пойдет? — она убивает его взглядом, он делает то же самое. Между ними сейчас все начнет искрить и взрываться.

— Еще раз ты полезешь в мою личную жизнь, Киреева, казнь будет публичной и жестокой. Это я тебе обещаю.

Дашка поднимает выше голову и гордо уходит из столовой, громко цокая каблуками. Следом за ней торопится ее лучшая подружка Соболева, ляпнув Калужскому, что он придурок.

— Идиотка, — вздохнув, Платон падает на стул. — Жрать хочу, писец просто, — подмигивает ошарашенной мне. А вокруг все еще стоит оглушающая тишина. — Да все, народ, — он обводит всех снисходительным взглядом, — цирк окончен.

И словно по его команде, в столовой оживают голоса и начинают стучать по тарелкам приборы.

Парни уходят за едой, мы с Элей молча переглядываемся, даже не зная, что сказать. Они возвращаются с подносами. Калужский забавно держит в зубах пирожок, садится, откусывает он него и кладет на тарелку.

— Вы чего притихли? — спрашивает у нас с Элей.

— О, привет, — к нам подходит Лу, — а чего Киреева такая взъерошенная и злая, будто ее по полу валяли? — она садится к нам и тырит у Макса из тарелки булочку. Он спокойно протягивает девушке стакан сока. — Спасибо, — кивает ему. — Так чего я пропустила?

— Публичную порку, — дожевав еще кусочек пирожка, отвечает Платон.

— Ясно. Опять сцепились, — вздыхает наша теннисистка.

До конца занятий Калужский вообще от меня не отходит. Даже в туалет проводил, бесцеремонно зашел со мной, осмотрелся и только после ушел ждать в коридор.

— Тебя водитель отвезет домой, — рассказывает, пока мы идем на парковку, — а я сгоняю по делам и перед началом тренировки заскочу домой. Поедешь вечером со мной? Потом погуляем. И еще, — он останавливает меня у машины, разворачивает к себе и берет мое лицо в свои ладони, — я заткну всех, кто посмеет открыть рот на тему наших с тобой отношений. Ясно тебе?

— Да я не то, чтобы…

— Ясно? — перебивает.

— Угу, — киваю, обнимаемся, шурша куртками. — Я еще к маме хотела заехать, — говорю ему на ухо.

— К маме? — удивленно смотрит мне в глаза.

— Да. Хотя бы узнаю, как у нее дела и вдруг что-то нужно привезти.

— Ты все еще сильно переживаешь из-за той ссоры? — убирает мне за ухо волосы.

— Переживаю, но бросить ее сейчас не по-человечески.

— Моя добрая кошка, — гладит щеку большим пальцем. — Если ты готова, поезжай, водитель присмотрит. Если не уверена, что справишься, подожди меня. Мы после твоего дня рождения сгоняем к ней вместе.

— Я хочу до дня рождения.

— Позвони мне, как выйдешь из больницы, — требует он.

— Хорошо, — улыбаюсь его заботе.

Калужский говорит пару минут с водителем, быстро целует меня и убегает в сторону приехавшего такси, а мы выезжаем с парковки и направляемся прямиком к клинике, где все еще лежит моя мама. Это наталкивает на мысль о достигнутых между ней и прокурором договоренностей, иначе я не могу объяснить, почему ее не перевели в обычную, бесплатную больницу. Может и у меня выйдет с ней поговорить. Я согласна для начала на нейтралитет. Для себя я все равно уже все решила, потому на этаж к ее палате я иду совершенно спокойно, чувствуя невидимую поддержку Платона у себя за спиной.