Ржавое зарево

И это он, Мечник… Нет, не так. Это и он, и Желтый Топор, и Ставр Пернач, и Чекан, и боги весть еще сколько его кудеславовых былых и будущих воплощений – это все они вместе рассеянным, неуклюжим с виду взмахом мечниковой руки неглядя перехватили метательную дубинку (брошенное кем-то из нелюдей железное подобие волчьей огромной лапы лишь на чуть ничтожную не достало до векшиного затылка).

Значит…

"Пойми, вы пятеро ВМЕСТЕ… Воссоединившись, мы-я сливаемся всего-навсего в одного. Который был всего-навсего человеком до, и потому нынче может стать всего-навсего человеком же. А вы… Вы, пятеро совершенно разных… Коль вы не только МОЖЕТЕ, но и СМОЖЕТЕ… Коль смогу и я… Весь…"

Значит…

"Если я одарю пониманьем тебя, ты станешь мною. Если одарю слишком многих, я стану ими". И ощущенье манящей бездонной прорвы у самых ног, и ошеломляющей выси над головой, и горячего живого тока, струящегося через тебя… из глубины в высь…

Значит…

Значит, Двоесущного Божества больше нет.

Оно стало Многосущным.

Волхв Корочун сумел принудить ЕГО-ЕЕ превратиться в ЕГО-ЕЕ-ИХ ВСЕХ. Как? Волхв сам не понимал этого – и когда задумывал свершенное нынче, и когда свершал задуманное. И наверняка он не предугадывал, чем обернутся подглядывания Мечника в грядущие жизни. Но ведь чтобы задумать и свершить не всегда обязательно понимать до конца.

Значит, вот от кого досталась Кудеславу необъятная, нечеловеческая… нет, НАДчеловеческая тяжесть… мУка одновременного осознания правильности, нужности этого превращения… и совершеннейшей невозможности позволить превратившемуся существовать.

Потому, что под угрозой лад-порядок теченья времен.

“От тебя бывшего, через тебя сущего к тебе же грядущему…”

“Все те, которых не стало…”

Слишком могучими оказались силы, которые до самого последнего мига не решался разбудить премудрейший волхв-хранильник сокровенного капища Счи́сленя-Счисле́ни.

Слишком мало он – волхв – знал об этих им же самим разбуженных силах.

И слишком, слишком многих ратных дел свидетелем оказался могильный мыс. Испокон веков, когда очертания речного русла наверняка были вовсе не похожи на нынешние, окрестные племена почему-то именно это место выбирали для кровавых свар.

И будут выбирать впредь.

Что ж поделаешь – бывают на свете такие места, словно бы проклятые всеми мыслимыми и немыслимыми воплощеньями всех мыслимых и немыслимых богов. Возможно, из-за этой-то проклятости ржавые именно тут и затеяли свое колдовское действо… на свою же беду.

Корочуновы озвученные Векшей заклятья, имевшие целью поднять погребенных в кургане, подняли не только их.

Они подняли всех… нет, не всех, конечно, но слишком, слишком многих из тех, которых не стало и которых не станет на этом смертеобильном месте.

Павших в битвах.

В прошлых битвах и в битвах будущих.

И лад теченья времен окончательно смялся.

…В этой битве Кудеславу не нашлось места. И вовсе не потому, что он был безоружен – железная нелюдская дубинка в четыре пяди длинною не хуже кузнечного молотка годилась для вышибания духа из бывших своих хозяев.

Сперва он было захлебнулся в потопе несвоих знаний и чувств, но надведовской дар-проклятие почти мгновенно вжился в свою добычу. Настолько вжился, что Мечнику сумелось среди ворвавшегося в душу несметья распознать тоненькую ржавую нить-пуповину, недооборванную между бывшей златой богинькой и ее инобережными оживителями. Распознать сумелось, ухватиться покрепче… Но вместо того, чтоб окончательно избавить Мысь от хватки бывших хозяев, он ее, хватку эту, перетянул на себя. И ржавые оказались не в силах побороть то, чему вся немеряная могутность Его-Ее стала лишь частью. Все теперь вышло наоборот их ржавому замыслу: новорожденное Многосущное, присосавшись, потянуло в себя знанья да чаяния Борисветовых.

Мечник не нашел для себя места в заварившейся битве потому, что слившиеся земной и небесный холмы оказались совсем уже готовы стать не то норою, не то мостом с Нездешнего Берега на Здешний Берег. Оказались всего-навсего лишь готовы. Еще не поздно было пытаться предотвратить. А для этого надлежало смочь донести туда, к острому стыку земли и неба, обвалившееся на мечниковы плечи жуткое и хрупкое бремя.

“К тебе, такому, и приживить, тебе и нести…” Ох же ж и благодарстивие, ох и низкий поклон! Доверили, значит. Честь небывалую оказали – пожаловали ответственностью за всех сущих в мире людей, да богов, да… да… да чтоб вам, пожаловальщикам непрошеным, весь век так, как мне нынче!!!

Мечник рвался сквозь гремящий, рычащий, плачущий водворот нелюдей и людей, страшась втянуться в эту кровавую быстрину, расплескать мучительную свою ношу в блескучем мельтешеньи отточенного железа, ощеренных клыков, пламенеющих глаз…

Почти зверьи морды и почти человечьи лица Борисветовых чудищ; лица оживших для новой бойни людей, иногда полностью скрытые диковинными наличниками диковинных шлемов; непривычного вида оружие давно прошедших или не скоро грядущих времен, одинаково называющееся железом, которого нет…

Двое латников в островерхих шишкастых шлемах спина к спине отбиваются топорами от стаи выворотней…