Ржавое золото

И лицо Рене совершенно преобразилось: во-первых, словно бы осветилась, но не чародейским фосфоресцированием, а внутренним светом внимания и любви; во-вторых, черты его удивительно изменились, не исказились, о нет! Но вдруг помолодели — такие доверчивость и даже наивность их разгладили и смягчили. Увы, такого лица Срединного не суждено было видеть никому из людей и духов, лишь для Старейшего открывались самые светлые нежные, да, не побоюсь этого прекрасного слова! Стороны души Рене. И в этом нет ничего противоестественного: ведь никто до сих пор во всех мирах не связывал свои судьбы столь нерасторжимо. Любовь и вера Рене питали древнего Ящера, а сила и знания Старейшего давали жизнь Срединному. И при этом старший друг ни в коем случае не был для Рене богом, это для посторонних была соткана мгла таинственности и страха — ведь люди, а тем более их порождения, боги и демоны, уважают тайну и грозную, непостижимую силу.

Итак, Рене торопливо погасил раздражение и вызвал более благородные чувства. Но сейчас Старейший, казалось, не заметил настроения Рене вовсе, и того кольнула обида: обеспечен, дружок, энергией, так и эмпатическую связь прервал! Недостойная мысль, но вполне в человеческом духе. «Вот и не нужен я больше Ленивому дракону… А ведь без меня ты спал бы еще сотни лет, пока на нет не сошел бы! Такие, как я, не часто на свет появляются!»

Но Срединный справился с нелепой обидой, вгляделся, вчувствовался в друга и понял, что он сейчас очень тому нужен. И побежал, положил ладони на брюшные щитки и спросил:

— Что случилось, учитель?

Ну… мне трудно передавать их разговоры, это вы уже заметили. Если другие события и беседы я и мой юный коллега смогли восстановить по воспоминаниям участников, что-то были вправе предположить, потому что участниками бесед и событий были обычные люди или духи, то здесь… Знаю лишь, что общение господина де Спеле со Старейшим происходило по меньшей мере по трем каналам: телепатическому, эмпатическому и словесному. Причем, передача словесная была самой упрощенной, мало информативной, служила всего лишь канвой, на которой вышивались эмоциональный и образный узоры. Словом, не требуйте, чтобы я последовательно и внятно изложил ту ночную беседу.

— Меня вызывали, — сказал Старейший.

— Запись в Архиве! Я надеялся! Я же говорил тебе! Когда?

— Пятнадцать раз. Последний — 625113 лет тому назад. Они вырастили новую планету из хорошего семени.

— Но она пуста без тебя. Прежнему племени нужен прежний бог. Ты улетишь…

Одиночество! Нет, пока только предчувствие одиночества обрушилась на Рене, но оно было ужасно! Срединный отошел к стене и закрыл лицо руками. До сих пор только слабый отголосок, минутная тень одиночества упала на него на вершине Эребуса. Впрочем, этот антарктический вулкан тогда еще не был открыт и назван, как и вся Антарктида. А вот там, на вершине безымянной горы, в кратере которой тяжко плескалась лава, на берегу неоткрытого моря, на краю неведомого людям континента, Рене затрепетал от чувства заброшенности. Но тогда он быстро опомнился: ведь с ним всегда Старейший! Это просто людская суть трепещет перед огромностью мира. Но теперь… Что станется с ним после отлета Старейшего в чудовищную даль? Вкусивший нечеловеческое могущество Рене разве сможет стать человеком? Судьба самого могучего царя для него горше участи раба!

Что, останется, только проводить Старейшего, просуществовать несколько постылых и бессильных лет… Возможно, только дней… Или минут. А после смерти душе его суждено сгинуть бесследно, ибо нет для нее пристанища ни в одном из потусторонних миров, ведь вся вера отдана Старейшему. Или Князь Тьмы обеспечит его душе вечное, но бесприютное существование? Дабы исполнить свое проклятие, ограбленному дьяволу придется подкармливать своего врага крохами собственной энергии? Забавно…

А от Старейшего Рене не примет прощального дара, весь заряд Черта-аккумулятора потребуется для перелета к новому миру.

Все. Конец Срединному.

На плечо легла чешуйчатая рука, вернее, два пальца, только они поместились, хотя плечи у де Спеле отнюдь не были узкими.

— Там непривычно и незнакомо, — тихо проговорил Старейший. — Найдешь ли ты там свое счастье?

— Неужели приглашает с собой? Неужели сбылись заветные мечты?

— Счастье… Здесь счастья не будет, только потери, — прошептал Рене.

— Человек ищет людей, — предостерег Старейший.