Ржавый капкан на зеленом поле

– Сам дворец не разочаровал меня ничуть! Роскошное место. Но о бывшем своем владельце объективно свидетельствует не с лучшей стороны. Авантюрист, нувориш, показушник… И вообще чувствую, хватит с меня всяких дворцов! Надо переключаться на храмы божьи.

Новый вираж!

Ничего подобного, стала с жаром доказывать Инга. Никакой не вираж. Дворцы интересовали ее не сами по себе, а лишь с точки зрения истории культуры. Но, как выяснилось к ее глубокому разочарованию, чаще всего они выражают только личные вкусы своих владельцев. Конечно, и вкусы эти не свободны от модных течений времени. И все-таки… Каприз заказчика – и вдруг среди строгой готики ни с того ни с сего возникает чистейший греческий эпиталий или даже египетский усеченный обелиск. Не говоря уже о внутренних интерьерах. Чего там только не наворочено!

Другое дело церкви. Они строились для народа, так сказать для массового потребления, и в этом отношении на их создателей никакого нажима не оказывалось. В результате свою эпоху церкви выражают куда свободней, точнее и чище, чем дворцы.

Моя увлекающаяся дочь опять ошибалась. Логика ее рассуждений была лишь поверхностной, кажущейся. Уже само назначение церкви как места молений соответствующим образом воздействовало на строителей. Не говоря уже о том, что заказывали и принимали готовое тоже определенные лица со своими вкусами и взглядами. Недаром же из церквей нередко изымались картины одних мастеров, чем-то не понравившиеся духовным пастырям, и заменялись другими, несравненно более худшими.

Но стоило ли с ней спорить? Дворцы ли, церкви ли – какое это имеет значение! Инге интересно, она «при деле» – вот основное. Пройдет «церковный период», настанет какой-нибудь другой: живопись-модерн или прикладная графика.

Главное – ей не скучно, ну и с ней тоже не соскучишься.

Мы начали собираться, и тут вдруг прикатил на своей поджарой, как гончий пес, «шкоде» Вальтер – отвезти нас на вокзал.

Этого мы никак не ожидали. Даже Ингу тронула его внеплановая любезность.

– А что же ваш распорядок дня, дядя Вальтер?

– По распорядку дня сейчас послеобеденный сон на служебном месте! – рассмеялся Вальтер. – А как раз сегодня ночью я прекрасно выспался.

Мы захватили с собой в поездку немного вещей – сумку и небольшой чемодан. Он не дал нести Инге чемоданчик – взял у нее из рук.

– Не надо, дядя Вальтер, мне не тяжело.

– Давай, давай! У нас еще нет равноправия женщин.

Хвосты торчали на своих постах, только поменялись местами. Чесучовый костюм околачивался теперь у двери подъезда, гитара устроилась у витрины с тканями.

Мы уселись в «шкоду». На заднем сиденье было тесновато – мне пришлось прижать к дверце колени.

Вальтер завел мотор.

«Хвосты» не проявили ни малейшей тревоги по поводу моего отъезда. Я долго следил за ними в заднее стекло. Они спокойно оставались на своих местах, пока не исчезли из моего поля зрения. Черного «мерседеса» с красными сиденьями тоже нигде не было видно.

Идиллия в отношениях Вальтера и Инги продолжалась недолго. Они поцапались еще в машине. Поводом послужил все тот же Евгений Савойский. Вальтер без особого интереса, просто так, из любезности очевидно, снисходительно поинтересовался, где побывала Инга сегодня.

– В Бельведере, – ответила она лаконично.

– Ну и как?

– Интересно.

По ее тону я определил, что она не склонна к разговору. Но Вальтер этого не почувствовал и в своей обычной ровной, с поучающими интонациями манере стал популярно разъяснять, чем примечателен Бельведер. При этом он, естественно, не преминул упомянуть и Евгения Савойского, назвав его великим.

Этого хватило, чтобы Инга тотчас же полезла в бутылку.

– А по-моему, он просто авантюрист, мародер и мерзкий мстительный человечек.

«Шкода» чуть притормозила – только этим Вальтер и проявил свою реакцию.

– В самом деле? – спросил довольно безразлично. – И ты можешь это доказать?

– Пожалуйста! – Инга, не задумываясь, стала перечислять. – Освободил Венгрию от турецкого ига и тут же навязал другое, австрийское – раз! Потопил в крови народное восстание в Нидерландах – два! Из чувства мести французам, которые когда-то не захотели взять его в армию, затеял гнусную войну за «испанское наследство» – три! Половину всего захваченного австрийской армией прикарманил лично себе – четыре! Весь Бельведер выстроен на награбленное!

– Нравы времени, – удалось вставить Вальтеру.

Он только подлил масла в огонь.

– Да? Джонатан Свифт, между прочим, жил в то же время. И Ньютон! И Дидро! Вот какой диапазон у ваших «нравов времени». Так что ссылка на них неосновательна и отвергается.

Я не удержался:

– Браво, Инга! Двадцать копеек!

– Что это значит? – удивленно повернулся ко мне Вальтер; «шкода» как раз стояла возле светофора в ожидании зеленого света. – Какие двадцать копеек?

– Шутливое выражение одобрения.

– Так ты одобряешь?.. Удивительно! А австрийцы, между прочим, считают принца Евгения Савойского величайшим деятелем в своей истории.

– Австрийцы считают! – тут же ухватилась Инга. – Какие австрийцы? Все до единого? Вот вы, прогрессивный австрийский ученый, марксист, тоже так считаете?