Ржавый капкан на зеленом поле

По пути в гостиницу, когда машина проделывала те же виражи, только уже в обратном направлении, и свет фар то и дело упирался в подножие отвесных стен на поворотах, Инга спросила у Карла:

– А вам не может влететь, если вдруг остановит ГАИ?

– Простите? – не понял Карл. – Как вы сказали? Кто остановит?

Инга беспомощно обернулась ко мне:

– Помоги, отец!

– Так в Советском Союзе сокращенно называется дорожная полиция.

– А! – Он рассмеялся. – Нет, у нас бедняге шоферу не запрещается немножечко выпить.

Задремавшая было фрау Маргарет изрекла неожиданно, не размыкая век:

– По правде говоря, вы выпили намного больше, чем немножечко, Карл.

– И это не страшно, фрау Маргарет. Вы же прекрасно знаете: мой старший брат служит в центральном управлении дорожной полиции в Вене.

– Приличные люди не хвастаются своими родственными связями, Карл, – мягко упрекнула фрау Маргарет, приоткрыв один глаз. – У меня, например, есть родственники среди царствующих домов Европы. Но вы слышали от меня хоть слово об этом?

– Что вы, фрау Маргарет!

Нет, у Карла был на редкость добродушный нрав!..

В гостинице, перед тем как ложиться, Инга зашла ко мне в комнату поболтать на сон грядущий.

– Какие они все-таки милые люди! – Она подтащила к окну кресло и уселась, поджав под себя ноги.

– И фрау Маргарет?

– И фрау Маргарет. Это ведь у нее только оболочка такая. А в сущности несчастная одинокая старая женщина. И боится всего на свете.

– Боится? Что-то я не заметил.

– А я чувствую. Поэтому и не стала особенно ерепениться, когда ты пришел за нами… Смотри, смотри!

В крепости на скале включили прожектора. Зубчатые стены башни сделались прозрачно-голубыми, словно осветились изнутри, и поплыли, поплыли на фоне совсем уже темного неба. Крепость стала похожей на призрачный корабль, поднятый на гребень вздыбившейся и внезапно застывшей гигантской черной волны.

– Пора спать, дочка! – я опустил жалюзи. – Чувствую, фрау Маргарет поддаст нам завтра жару!

– Спокойной ночи, отец!

Инга встала, подошла ко мне и неожиданно, ни с того ни с сего крепко обняла.

– Ну, ну, ну! Что это вдруг?

Было чему удивиться. Инга не часто баловала меня проявлением своих дочерних чувств.

СНЕГ, СНЕГ, СНЕГ…

Он все падал и падал, пушистый, мягкий, неслышный и невесомый. И запах… Кто это выдумал, что снег не пахнет? У него очень тонкий, но совершенно отчетливый запах чистого, свежевыстиранного белья. Или, наоборот, свежее белье пахнет снегом?..

Такой совсем по-зимнему густой снег был в сентябре необычен даже для этого сибирского города, в котором я после ранения и демобилизации из армии работал вот уже почти год. Ему удивлялись не только новички вроде меня, но и старожилы, озабоченно хмурясь и покачивая головой: люди еще не забыли неприятностей прошлой зимы с ее лютыми морозами и сугробами под самые крыши. Неужели снова такая напасть?

У нас в Латвии говорят: ранний снег к неожиданностям. И в самом деле, когда я пришел в горотдел милиции, где с недавних пор состоял в должности старшего следователя, дежурный подал мне клочок бумаги с аккуратно выведенными четырьмя цифрами.

– Просили позвонить, как только явитесь.

У себя в кабинете я попросил у телефонистки номер.

– Вас слушают, – с неторопливой степенностью ответил молодой голос.

– Это Ванаг, – сказал я. – Если ты опять надумал разыгрывать, то для экономии времени предупреждаю заранее: я тебя узнал.

– Да нет же! Ты очень нужен. Бросай все и сразу же беги сюда.

– Галопом? Или лучше рысью?

– Нет, в самом деле! Очень срочное дело!

– Намекни.

– По телефону никак, приходи скорей.

Но я все еще не мог отвязаться от мысли о розыгрыше. Виктор Клепиков, мой добрый приятель, не раз и не два подцеплял меня на совершенно пустой крючок.

– А почему телефон не твой? – спросил я все с той же недоверчивостью.

– Сижу в кабинете у начальника… Ну хочешь, я к тебе приду? Только все равно нам потом придется возвращаться сюда.

Вообще-то следовало бы его прогонять туда и обратно – в отместку за прошлое. Но у Виктора – это я знал – опять разнылась раненая нога.

– Ладно! Жди!

Управление государственной безопасности находилось в нескольких кварталах от нас. Снег теперь валил крупными хлопьями, мягко оседал под сапогами. На совсем еще зеленых деревьях наросли высокие белые папахи.

Меня ждали. Тощий старший лейтенант с красными от недосыпания глазами сразу же провел меня на второй этаж в кабинет начальника.

Виктор Клепиков, болезненно морщась, расхаживал по просторной комнате с поскрипывающим, пятнистым, давно не натиравшимся паркетным полом.

– Явился – не запылился! Тут каждая минута на счету… – Он подошел к столу, снял трубку. – Дайте тридцать два – двадцать четыре… Аэропорт? Это Клепиков. Задержите самолет еще на час… Нет-нет, ни на минуту больше. Это с гарантией! – Он положил трубку и повернулся ко мне: – Ясно?

– Ну разумеется! – Я пожал плечами. – Ты все так хорошо объяснил. Только круглый дурак не поймет.

Он рассмеялся, но тут же стал серьезным.