С архимагом в голове. Том 1

Вот только Гулий не знал, что я собираюсь оставлять его в живых. Пацан неверяще смотрел на рассеченную ладонь, на кровь, падающую тонкой струйкой на траву, и это зрелище взбесило здоровяка. Гулий перехватил нож обратным хватом и побежал на меня, забыв о защите — даже раненую руку опустил, не пытаясь прикрыться ею.

— Укол в шею! — скомандовал Апелиус, и тело не подвело. Как и на тренировках, я выполнил прием прежде, чем осознал, что именно делаю.

Прием получился идеально — здоровяк бежал навстречу и сам себя насадил на клинок. Дьявол… Я не хотел убивать…

Тело Гулия лежало, странно изогнувшись. Мертвые глаза смотрели в небо, а из широкой рваной раны текла кровь.

Прежде я не видел у людей таких ран. Он только что бился со мной, жил, дышал, мог получить неопасную для жизни рану и жить дальше, но один взмах мечом, и человек безвозвратно мертв…

Зрелище собственноручно убитого пацана оказалось настолько неправильным, настолько страшным, что я содрогнулся, шагнул к краю круга. Меня вырвало под ноги подросткам.

От убитого отделилась едва заметная дымка и потянулась ко мне. Я опасливо отодвинулся, но она вдруг рванулась змеей и втянулась в центр груди. Я не желал поглощать непонятную энергию, но меня и не спрашивали: искра дрогнула, без остатка втянула дымку и закрутилась, как сумасшедшая.

— Видимо, адепты решили сразу убрать тех, у кого явные конфликты между школами, — задумчиво пробормотал Апелиус, пока я пытался очистить рот и горло от рвоты, — Или просто сокращали число неофитов руками самих неофитов? Но зачем?..

— Этот вопрос лучше обсудить после боев. У меня их еще два.

Я поднялся и сделал пару шагов вперед. Тело ощущалось чужим: будто я на самом деле — в пару раз больше, но меня зачем-то засунули в тело пацана. Шаги получались короче, чем, как мне казалось, должны быть. Чертова деперсонализация! И как в таких условиях сражаться с пацаном?!

Воздействие странной дымки чуть не свело меня в могилу: время вокруг то замедлялось до состояния густой патоки, где я мог несколько минут смотреть на то, как меч движется к шее врага, то ускорялось, и я едва успевал крутить перед собой восьмерки и чередовать приемы защиты, не помышляя о нападении на молниеносного движущегося здоровяка. Но я достал его: время замедлилось как раз, когда здоровяк был в двух шагах от меня и тянул ко мне руку с зажатым засапожным ножом. Перерезать ему глотку труда не составило: я минуту изо всех сил давил на меч, заставляя его неторопливо плыть к горлу здоровяка. Когда замедление кончилось, меч обезглавил противника, двигаясь практически на вложенном усилии. А потом меня накрыло еще одной дымкой и сознание практически улетело.

Последний поединок был очень странным. Я ничего не соображал, почти вслепую махал клинком, не подпуская к себе врага, а иногда наоборот: в точности следовал указаниям Апелиуса, но не успевал архимаг скомандовать мне идти в атаку, как период просветления заканчивался и я снова махал мечом, как оглоблей.

Время от времени я приходил в себя на пару секунд, которых оказывалось достаточно лишь охренеть от происходящего, а затем вновь нырял в пучину безумия.

Последний здоровяк истек кровью от многочисленных ран. После его смерти я ненадолго пришел в себя и попытался убежать от последней дымки, но запнулся о свои же ноги и упал.

Третья дымка оказалась фатальной. Я понял, что я не один! Меня на самом деле много, я — многорукий человек. Закрываю ладонями уши, глаза, остальными руками обхватываю себя, чтобы успокоиться, но даже с закрытыми органами чувств вижу и слышу гораздо больше, чем способно тело. В частности, реплику из разговора Сильвио и Грая:

— Поздравляю, Грай, — завистливо процедил глава адептов, — Три победы, три смерти. Кажется, ты порадуешь наставников Утренней звезды новым чемпионом.

Глава 9

Эрам позже рассказал, что меня занесли в лагерь и уложили на расстеленный плащ. Говорил, что я всю ночь бредил, кричал непонятные фразы и мешал остальным спать, но ничего из этого не помню.

Очнулся я ранним утром. Не было долгого пробуждения, мне ничего не снилось. Я пришел в себя мгновенно, как по щелчку. Оглядел спящих людей и пошел на выход из лагеря — нужно найти укромное местечко на берегу озера или впадающей в него реки и смыть с себя пот, кровь.

— Осторожнее там, — процедил адепт, сидящий на крыше фургона, — Волколаков не видно, но мало ли.

Я спустился по огроменным камням к воде, и поминутно озираясь, зашел по пояс в воду. Дальше идти не хотелось: и так дыхание перехватывало от студеной воды. Горная речка, что-ли?..

Архимаг и напомнил о себе только когда я отмылся и отстирал одежду.

— Как себя чувствуешь? — вкрадчивым тоном спросил Апелиус.

— Вполне сносно. А что?

— Я трижды проанализировал вчера твое состояние — по разу после каждого убийства. Измерил давление, кровообращение, частоту дыхания, сердечный ритм… Этот вопрос может показаться тебе странным, но твои мать или отец никогда не падали на пол, не бились в судорогах? Это могло сопровождаться рвотой, головной болью, нарушением речи…

— Нет. А что?