С чего начиналась фотография

Не лучшим образом обстояли у него дела и с камерой-обскурой, «новую систему», которой Дагер должен был согласно договору представить Товариществу. Вначале, пытаясь усовершенствовать объектив предназначенной для Ньепса камеры-обскуры, он вводит в него постепенно все большее количество линз. Из этого, естественно, ничего не получилось. Правда, в ходе этих опытов Дагер благодаря своей наблюдательности сделал правильный вывод, что с увеличением числа линз в объективе уменьшается его светосила, но причину этого явления, не зная о поглощении стеклом ультрафиолетовых лучей и о действии этих лучей на асфальт, объяснить не смог.

В целом же, несмотря на то что Дагер в каждом письме к Ньепсу пишет о проводимой им работе по усовершенствованию камеры-обскуры и обещает со дня на день выслать таковую своему компаньону, все его уверения и обещания так и остались на бумаге. И даже сообщение о подборе очень удачного, как ему, Дагеру, кажется, ахромата из двух склеенных линз также, вероятнее всего, было не более чем вымыслом. Если внимательно прочитать все письма Дагера к Ньепсу, то можно сделать вполне определенный вывод: ни к началу совместной работы, ни к ее концу, связанному со смертью Ньепса, никакой «усовершенствованной камеры-обскуры» у Дагера не было и в помине.

А что же сделал за это время Ньепс? Если судить по результатам, имеющим практическое значение для усовершенствования гелиографии, то и он не достиг особых успехов, хотя в отличие от Дагера работал регулярно и много. Ведь кроме того, что Ньепс сам экспериментировал и проверял опытами свои идеи, ему приходилось постоянно и тщательно проверять еще и идеи Дагера. А идеи эти, как помните, граничили порой с алхимией. За это время Ньепсу удалось лишь добиться сокращения выдержки путем нагревания светочувствительного асфальтового слоя да еще исследовать ряд новых веществ (шеллак, мастику, сандарак, копал, воск, камфару), правда, чтобы тут же отказаться от них.

* * *

И в заключение этой главы еще несколько слов о Н. Ньепсе. Перед нами прошла жизнь одного из пионеров фотографии, жизнь яркая и трудная. Этот необыкновенный человек не может не вызывать у нас симпатии и расположения своей завидной целеустремленностью и подвижническим трудом. Ему в большой мере были присущи и другие положительные качества: правдивость, чуткость, общительность, большая культура, за которые его уважали окружающие. Поэтому не удивительно, что многие, и притом такие разные, люди, с которыми сталкивала Ньепса жизнь, становились его друзьями. Это генералы революционной армии Франции Фротье и Кервеген, государственный деятель и знаменитый ученый Кар-но, основоположник литографии во Франции Ластейри, художник Леметр, оптик Шевалье, английский ученый Бауэр и другие.

Н. Ньепс как истинный труженик и прирожденный изобретатель отлично понимал, как еще далек он от намеченной цели, а потому настойчиво трудился до последнего дня своей жизни. Никакие трудности и неудачи не могли оторвать его от любимой работы. Только смерть положила конец напряженному труду изобретателя. Скончался Жозеф Нисефор Ньепс 5 июля 1833 г. на 68-м году жизни. Не стало человека, который первым сумел зафиксировать изображение, получаемое в камере-обскуре, и стал таким образом первооткрывателем фотографии.

Едва прискорбное известие о смерти Ньепса дошло до Парижа, как Дагер поспешил написать на имя Исидора Ньепса письмо (12 июля 1833 г.), в котором выражалось глубокое соболезнование семье и самые искренние чувства к покойному. В письме, в частности, говорилось: «Это ужасный удар и для меня; пишу это письмо с глазами, полными слез; излишне описывать Вам скорбь, которую я испытываю… Я потерял все мужество в этот момент, когда нам, наоборот, необходимо удвоить усилия, чтобы обессмертить его имя обнародованием его открытия».

Трудно судить, насколько искренними были слова Дагера. Довольно скоро он нашел в себе силы и мужество для дальнейшего продолжения своих фотографических опытов, что, конечно, очень похвально. Прискорбно другое. Все его высокопарные заверения о том, что «необходимо удвоить усилия, чтобы обессмертить его имя обнародованием его открытия», оказались не более как словами - Дагер никогда так и не нашел в себе мужества признать, что его открытия в области фотографии были самым тесным образом связаны с работой и открытиями Н. Ньепса и явились их продолжением. Больше того, он сделал все возможное, чтобы предать забвению имя Н. Ньепса.

К счастью, этого не случилось. Пускай не сразу, но в конце концов Ньепс все же занял принадлежащее ему по праву место в истории науки и культуры.