С чего начиналось

В комитете шла полным ходом работа – в каждой комнате отбирали необходимые для работы документы и упаковывали их в фанерные ящики или в мешки. В комнатах полный беспорядок. Открытые дверцы пустых шкафов, столы с выдвинутыми ящиками, отодвинутые к стенке стулья и стопки связанных бумаг, уложенных на полу… Уезжаем. Надолго ли? Теперь этот вопрос уже никто не задаёт. Видимо, надолго. Но все же не видно ни паники, ни уныния, только уверенность, что, хотя настало и очень трудное время, его надо пережить и, пережив, сохранить и организацию, и работоспособность сотрудников. Такова наша конкретная задача.

Вагоны для эвакуации выделены. К концу дня их подадут к месту погрузки.

– Ни одного пассажирского вагона не дали, – доложил мне начальник эшелона. – Как я ни просил дать хотя бы один вагон для стариков и детей – ничего не вышло. Нет ни одного пассажирского вагона, так что дорога будет несладкой. Нужно обеспечить каждый вагон лесенкой, а то женщинам и старикам ни влезть, ни слезть. А если кто заболеет? Ведь в дороге будем две недели – все может случиться.

И он побежал готовить машины для погрузки имущества и людей.

Вагоны подали на товарную станцию Казанского вокзала. Когда я подъехал к месту посадки и увидел длинный состав теплушек, то вспомнил годы гражданской войны. Вот в таких же теплушках в восемнадцатом году мы отправлялись на фронт. Но какое тогда было оживление! Стоял несмолкаемый гомон молодых весёлых голосов, во всех вагонах раздавались смех и задорные песни. А здесь царила тишина. Люди старались ходить неслышно, говорили вполголоса. Вечером, когда уже начало темнеть, поехал домой за семьёй. Все самое необходимое было уже собрано. Быстро погрузились. Когда я запирал входную дверь, сердце сжалось. Когда ещё вернёмся?

И вот состав тронулся. Паровоз рывком взял с места. Раздался звон буферов и скрежет колёс. Поехали. Но скоро остановились.

– Воздушная тревога, – сказали железнодорожники. Раздалась трескотня зениток, а на тёмном небе появились красные пунктиры трассирующих пуль.

Стояли часов пять или шесть. Потом поезд снова тронулся. Только на следующий день из газет мы узнали о первом налёте немецких самолётов на Москву в ночь с 21 на 22 июля.

Более 200 немецких самолётов сделали попытку массированного налёта на Москву. К городу прорвались лишь отдельные бомбардировщики. Возникло несколько пожаров, но ни один из военных объектов не пострадал. Нашей ночной авиацией и огнём зенитных батарей по неполным данным было сбито 17 немецких самолётов. Воздушная тревога продолжалась пять с половиной часов.

До утра эшелон двигался уже без остановок. Мы вышли из зоны авиационного воздействия и воздушных тревог. Пошёл второй месяц войны.

…Сколько же дней и ночей я провёл в юности в теплушках, но тогда я ехал на фронт, в руках у меня была винтовка. А сейчас… Что и говорить – настроение было невесёлое. Вдруг припомнились слова песни, которую мы пели:

Вдаль идём, забыв тревогу,
Вдаль без остановки.
Расчищайте ж путь-дорогу,
Красные винтовки.

…Разум подсказывал: теперь все дело – в разгроме врага, в мобилизации всех сил страны на это, в обеспечении армии всем необходимым, в быстрейшей организации производства военной техники на востоке страны – там, куда вывозятся заводы и фабрики из угрожаемых районов. Мы победим! В этом нет ни тени сомнения. Иначе и быть не может.

В пути

О возможности массовой эвакуации больших городов существуют самые различные точки зрения, но, пожалуй, все сходятся на том, что эта операция является не только чрезвычайно сложной, но и болезненной.

Бывший военный министр Польши генерал Владислав Сикорский считал, например, что «полная… или даже частичная эвакуация больших городов совершенно не осуществима… Применение эвакуации в большом масштабе воспрепятствовало бы быстрой мобилизации и сосредоточению войск, а также совершенно разрушило бы нормальную жизнь нации, значительно ослабляя её сопротивляемость во время войны».

Одной из важнейших народнохозяйственных задач, возникших в связи с нападением гитлеровской Германии, явилась эвакуация из угрожаемых районов людей и материально-производственных ценностей.

Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР по этому вопросу было принято на пятый день войны, 27 июня. Но уже 24 июня по решению ЦК ВКП(б) и СНК СССР был создан Совет по эвакуации, который и руководил всей этой сложной операцией по перемещению предприятий, людей, материалов и всех государственных ценностей из угрожаемых районов в глубокий тыл.

Для того чтобы составить представление о масштабах этой работы, следует напомнить, что только за время с июля по ноябрь 1941 года в восточные районы страны было перемещено 2593 промышленных предприятия. До конца 1941 года по железным дорогам страны было перевезено свыше полутора миллионов вагонов эвакуированных грузов.

Отдельные картины этого беспримерного перемещения людей и заводов мы могли наблюдать, когда сами оказались в этом потоке движения на восток.