С чистого листа 2

В Инджирлике я поучаствовал в смотре войск и встретился с несколькими генералами. Также мне удалось встретиться с представителем курдского президента Масудом Барзани и одним из его племянников. Он должен был отправиться с нами в Республику Курдистан. Это один из тех, кто был вовлечён в довоенный проект трубопровода Курдистан-Турция. Умный парень, он свободно говорит на турецком и английском.

В Инджирлике мы посетили окрестности Аданы и оценили ущерб от атак "Скадов". Удар по многоквартирному дому был довольно силён, но повреждения заметны только на одной стороне, что-то его сдержало. Удар по больнице пришёлся в самый центр, и всё, что не было уничтожено взрывом, сгорело дотла. 11 сентября были тысячи жертв и груда обломков. На камеру я символически помог сгрести мусор, а потом, вместе с обещанием американского содействия, презентовал директору больницы чек на миллион долларов от Фонда Бакмана. Потом посмотрел прямо в камеры и попросил каждого, кто меня слышал, перевести деньги в Фонд Бакмана, отметив, что это для госпиталя, а я позабочусь о вкладах. Теперь каждый проклятый турок в стране расцелует меня в обе щёки!

Из Турции я летел в Курдистан, вот где будет интересно. Во-первых, Эрбиль - единственное место, куда мы могли долететь. В Киркуке тоже был аэропорт, но он полностью уничтожен иракцами. Как бы то ни было, мы должны прибыть в Эрбиль, ведь он служит нашей воздушной базой в регионе и является передовой базой армейских операций. К сожалению, в плане оснащенности Эрбиль несколько отстаёт.

Мы не могли лететь в Эрбиль на Белом ките военно-воздушных сил - Боинге 747! Вместо этого курды отмыли С-130 и приспособили его для перевозки людей, установив чёртову прорву сидений. В былые времена мне уже приходилось иметь с ними дело - не слишком удобно, но полёт занимает всего около часа. Ни один пилот С-130 в регулярной армии не в курсе происходящего, поэтому я буду окружён командирами авиационного крыла: полковником, майором в качестве второго пилота, и моим личным пилотом, дающим некоторые советы с места штурмана.

За всю поездку единственный спор между мной и Мэрилин произошёл тогда, когда я сказал, что она должна остаться в Турции, пока я отправлюсь в Курдистан.

̶– Я вернусь через несколько дней. Постарайся не ввязываться в неприятности, пока меня не будет, — я рассчитывал, что она поучаствует в нескольких фотосессиях, занимаясь гуманитарной работой.

̶– Извини? С каких это пор ты ездишь без меня? — спросила она. ̶– Я тоже еду!

Потом настал мой черёд изображать ужас:

̶̶– Нет, не едешь! Это зона боевых действий!

̶– Боевые действия прекращены, помнишь? Война окончена. Я еду!

Я оглянулся на остальных, ища поддержки, но все присутствующие смотрели куда-то в сторону. Трусы!

̶– Мэрилин! — раздражённо повторил я.

̶– Я справлюсь! — ответила она.

̶– А-а-а! Тогда пусть так и будет! Не говори, что я тебя не предупреждал! - Я вскинул руки, отвратительно сдаваясь. Мы отложим фотосессию, и Мэрилин поедет со мной.

В день, когда мы должны были вылететь в Инджирлик, дресс-код предусматривал стиль, который я называю "военное сафари кэжуал". Для меня это хаки - джинсовая рубашка, форменная куртка от пустынного камуфляжа с соответствующими нашивками и военные парашютные ботинки. Это удобно и практично. В С-130 никогда не бывает чисто и аккуратно, поэтому костюм и обувь были бы испорчены. Мэрилин надела длинную джинсовую юбку, льняную блузу и жакет цвета хаки с не самой подходящей для похода обувью. Во всех мусульманских странах, которые мы посещали, она ещё носила головной платок. Не стоит раздражать местных. А я надел старую удобную фетровую шляпу с широкими полями.

На всех репортёрах были куртки в стиле сафари с кучей карманов и декоративными погонами, похоже, большая часть этих курток была совсем новой, с ещё накрахмаленными карманами. Им не хватало только пробковых шлемов и хлыстов.

На самом деле все головные платки Мэрилин были подарками от местных. Президенты всегда получают огромное количество подарков от иностранных лидеров, и я здесь не исключение. Важно помнить, что их делают именно президенту, кто бы его ни занимал. По правилам я не мог оставлять их себе.

Однако и не мог отказаться, так как это оскорбило бы того, кто преподнёс мне подарок, в результате практически всё оседало в государственном архиве. Но я мог брать небольшие сувениры, как правило, не дороже нескольких сотен долларов, но они должны быть описаны и считаются доходом, подлежащим налогообложению, и я обязан выплатить налог с их стоимости.