С чистого листа 2

— Пуля попала вам в грудь справа вверху. Выстрел был не очень мощный, но пуля прошла через ребро и пробила лёгкое. Вас привезли сюда, и мы её вытащили довольно быстро, но вы подхватили инфекцию, или во время выстрела, или уже здесь, в больнице. С тех пор мы занимались ей.

Доктор Хоули добавил:

— Инфекция довольно серьёзная. Нам пришлось несколько дней продержать вас без сознания на сильных антибиотиках и обезболивающих. Вчера вы пошли на поправку, поэтому седативные отменили, и вот вы с нами, снова в сознании.

— Ох. Четыре дня. После такого мне кажется, что я не так уж и важен на своей должности, — я задумчиво улыбнулся.

— Значит, я буду жить?

— Возможно, ещё хотя бы лет тридцать-сорок, сэр! — улыбнулся мне в ответ Хоули.

Я фыркнул и заулыбался ещё больше, когда Мэрилин погладила меня по голове:

— Двадцать-двадцать пять, максимум, док. Альцгеймер, паралич и деменция преследуют мою семью. Сомневаюсь, что смогу протянуть больше 70 и ещё нормально функционировать.

— Карл! Твоя мама ещё жива, ей 77!

— Она держится достаточно долго, чтобы вбить кол мне в сердце, — засмеялся я, это тоже было больно.

— Когда я смогу отсюда уйти?

— Вы ещё не совсем в форме, сэр. Не ранее, чем через несколько дней.

Я только кивнул, и два врача продолжили свои ощупывания и тыканья. Потом вмешался агент:

— Начальник управления Бэшем здесь.

Я посмотрел на врачей:

— Если только вы больше не собираетесь меня вскрывать, мне нужно поговорить с людьми. Окей?

— Мы скоро вернёмся, сэр. Вместе с вашим постоянным врачом.

Они вышли за дверь, после них вошёл Ральф Бэшем. Он был одним из "трёх амигос", а когда Брайан Стаффорд, предыдущий начальник управления, ушёл в отставку, вместо него я назначил Бэшема. Я смог помахать ему рукой:

— Привет, Ральф. Доброе утро или уже добрый день?

— Добрый день, мистер президент! — ответил он официальным тоном. — Я здесь, чтобы извиниться за происшествие, и подать прошение об отставке.

Он сунул руку в карман куртки и вытащил конверт:

— Мои люди снаружи, они ждут ваших распоряжений.

— Боже правый, — пробормотал я.

— Ральф, почему ты не говоришь мне, что случилось и заставляешь решать, нужно ли тебе уходить в отставку? Насколько мне известно, кто-то в меня стрелял. Что случилось?

Он подошёл ближе и положил конверт передо мной на кровать, но я его проигнорировал:

— Да, сэр. Мы схватили стрелявшего и уже всё выяснили. Вы когда-нибудь слышали о Роберте Мурадяне?

— О ком?

— О Роберте Мурадяне.

Я порылся в памяти, но ничего не вспомнил:

— А должен был?

— Нет, сэр. Но мы всё равно должны были спросить. Это 25-летний продавец ковров из Восточного Патчога, Лонг Айленд. Не знаю, как лучше выразиться, но он не совсем в своём уме. Я кивнул, и жестом попросил Бэшема продолжать.

— Армянский продавец ковров в третьем поколении. Его дед приехал в страну незадолго до Второй Мировой войны и постоянно рассказывал своим детям и внукам о геноциде армян турками-османами во время Первой Мировой. Большая часть его семьи была убита, он бежал и в конце концов осел в Нью-Йорке.

— Окей, похоже, я уже слышал об этом, но при чём тут я? — спросил я.

— Что ж, как я уже сказал, у этого парня, внука, не все дома. Дедуля хорошо нажаловался на турок всем своим детям и внукам, но в основном они считают себя американцами и просто терпят старого сварливого дедушку, когда он опять заводит свои проповеди. Этот внук, Роберт, решил, что, когда вы ездили в Турцию и помогали им атаковать Ирак, вы всё равно что атаковали Армению.

— Это безумие! — возразил я.

— Вполне возможно, это и есть окончательный диагноз, мистер президент! — согласился Ральф.

— И как же ему удалось подобраться достаточно близко, чтобы выстрелить в меня?

— По правде говоря, он подобрался к оцеплению. Похоже, он отслеживал все ваши перемещения с тех пор, как вы вернулись домой из Европы, но ему не удавалось придумать, как попасть на одну из встреч. Потом он узнал о ежегодном посещении Симфонического и бросился туда, надеясь на удачу. Он украл пистолет у дяди, отставного полицейского, живущего в Квинсе. Вам повезло, это был сорокалетний короткоствольник 38 калибра, а патронам было ещё больше, от времени он вышел из строя. Парень сделал три выстрела, а потом пистолет дал осечку.

— Он выстрелил трижды?

Бэшем пожал плечами:

— Первая пуля попала вам в грудь. После чего вас прикрыли, а балтиморский полицейский смог схватить этого парня. Его скрутили, он продолжал стрелять, но Мурадяна удалось удержать и разоружить. С тех пор он постоянно болтает, даже когда его адвокат говорит ему заткнуться!

«Чёрт!»

— А что с полицейским? — перебил я.

— С ним всё в порядке. На нём был бронежилет, а пистолет оказался действительно паршивый. Он получил несколько синяков, ушиб рёбер и отличную историю, которую когда-нибудь будет рассказывать внукам. У него всё будет отлично и его отправили в принудительный отпуск, будет несколько дней ловить рыбу в заливе вместе с одним из моих ребят, который за ним присмотрит.

— Я хочу с ним встретиться, поблагодарить.

Ральф кивнул:

— Да, сэр, но вы должны принять это. Всё случилось на моём дежурстве.