С чистого листа

Он еще какое-то время распинается на эту тему: типа как сильно он нас любит и как счастлив, что у него такая прекрасная и понимающая семья, как мы все поддерживали его, когда он болел, и ему никогда не высказать словами, что это для него значит.

Тем временем Маркус, Дасти и я глядим на маму, потому что она всегда называет вещи своими именами. Но она ничего не говорит. Она даже не смотрит на нас. Она глядит куда-то мимо отца, продолжающего свою речь.

Наконец, Дасти поднимает руку и спрашивает:

– Вы разводитесь?

Отца внезапно прямо-таки меняется в лице, и я не могу этого видеть. Теперь молчат все, и в конце концов мама очень тихо и спокойно произносит:

– Мы с папой считаем, что нам лучше всего какое-то время пожить врозь. Нам надо кое-что прояснить в наших семейных отношениях, но эти вопросы никоим образом не отразятся на вас.

Разговор на этом не заканчивается. У Дасти масса вопросов, а Маркус желает знать, что это станет означать для нас, где мы будем жить и сможем ли поступать в колледж.

А я тем временем вне игры – всегда вне игры, пусть даже вокруг меня рушится мир, – прижавшись лицом к разделяющему нас стеклу и заглядывая внутрь.

Либби

Мы едем, чтобы забрать Айрис, машину ведет Джейви, потому что только у нее есть права. Мы с Бейли сидим сзади. Бейли говорит:

– У Дэйва Камински сегодня вечеринка. Я обещала заглянуть всего на минутку.

Джейви ловит в зеркальце мой взгляд.

– Либбс? Вроде как тебе решать.

– Джека там не будет, – добавляет Бейли.

– А ты откуда знаешь? – интересуюсь я.

– Он вообще-то не ходит на вечеринки.

Мы подъезжаем к дому Айрис, но той нигде не видно. Джейви строчит ей сообщение, и мы сидим и ждем. Когда Айрис так и не появляется, Джейви тихонько ругается себе под нос.

– Сейчас вернусь.

Она оставляет двигатель включенным и шагает по дорожке к дому.

– Либбс? – Бейли смотрит на меня широко распахнутыми сверкающими глазами, приподняв брови, словно знамена, и растянув губы в полуулыбке.

– Ладно.

Потому как я хочу сказать: а почему бы и нет? Что мне терять?

А затем, потому что мне нечего терять, спрашиваю:

– Почему ты меня не поддержала, когда меня притесняли? Еще в пятом классе. Когда Мозес Хант начал прогонять меня с площадки. Почему ты ничего не сделала или хотя бы не поговорила со мной? Я стояла там каждый день, жутко боясь зайти на площадку, а ты даже ни разу ко мне не подошла и не поговорила.

Я говорю это сухо и прозаично, без эмоций. Я не злюсь. Мне просто действительно хочется знать. Сначала я даже не уверена, слышит ли она меня. Но затем она хмурится, перестает улыбаться и смотрит на меня затуманенным взглядом.

– Не знаю, Либбс. По-моему, я твердила себе, что мы подруги, но не лучшие, а ты выглядела так, как будто у тебя все нормально. Ты такой и осталась. Ты получаешь письма от какого-то жуткого типа, и тебе вроде как все равно. Джек заявляет тебе, что не может больше с тобой встречаться, а у тебя «все в порядке».

– Но тогда это было целое событие, и все вроде как лежало на поверхности, но никто ничего не сделал.

– А я из-за этого просто жутко себя чувствовала, а потом однажды ты взяла и исчезла. И не вернулась.

– Это поэтому ты сейчас со мной так дружелюбна?

– Это поэтому я подошла к тебе в первый школьный день и сказала «привет». Но дружу я с тобой не поэтому, а потому, что ты мне нравишься. Мне очень-очень жаль, что тогда я повела себя как плохая подруга.

Это ничего не меняет, но этого довольно.

– Могла бы вести себя лучше. Я могла бы с тобой поговорить. И могла бы сказать, каково мне и что у меня на душе.

И тут она обнимает меня, а я вдыхаю запах ее волос, и пахнут они радугой и персиковым пирогом, именно так, как, похоже, и должны пахнуть волосы Бейли Бишоп.

Когда мы входим в дом Дэйва Камински, первым, кого я вижу, оказывается Мик из Копенгагена. Он в гостиной танцует в окружении девчонок, и его черные волосы отдают синевой, словно вороньи перья.

– Приве-е-ет, Мик из Копенгагена, – воркует своим грудным голосом стоящая рядом со мной Джейви, а потом вдруг притворно падает в обморок на руки Айрис.

Я иду за Бейли сквозь толпу гостей, и дом Дэйва Камински становится похож не на жилище, а на какой-то клуб. Он буквально забит народом, так что мы с трудом пробираемся. Музыка гремит на всю мощь, и люди изо всех сил пытаются танцевать, но им удается лишь слегка подпрыгивать на одном месте.

Моя первая школьная вечеринка.

Музыка просто классная, так что я слегка покачиваю бедрами на ходу, а когда случайно толкаю какого-то парня, тот вопит:

– Аккуратнее!

Я велю бедрам остановиться и вести себя прилично, и мы наконец прорываемся в столовую, где Дэйв Камински режется в покер с группой ребят и парой девчонок. Бейли подходит к Дэйву и что-то говорит ему на ухо, а он вдруг хватает ее и усаживает себе на колени. Она смеется и делано отбивается, потом обнимает его и возвращается к нам.

– Дэйв очень рад, что мы пришли.

– Заметно, – отвечаю я.

И тут мы встречаемся взглядами с Дэйвом Камински, он мне кивает, и в глазах его мелькает что-то такое, что воспринимается почти как извинение.

Джек