С чистого листа главы 100-165

Ньют же доил ситуацию по максимуму. Он требовал, чтобы Клинтон предстал перед Конгрессом и ответил за свои преступления. Как именно измена жене может считаться национальным нарушением, было, мягко говоря, расплывчато. Это так же было связано и с тем фактом, что отрицал измену ей, то есть лжесвидетельствовал на очной ставке перед министерством юстиции через отдел независимых расследований. Учитывая, что отдел сливал все как сито, если бы он признался – это бы оказалось в новостях еще до того, как он доберется домой.

А пока что Кен Старр продолжал копать. Он расследовал не только Билла, но и Хиллари тоже. Вероятно, что он также уделял внимание и Челси. Учитывая, что тогда ей было только семнадцать лет, это казалось бессмысленным жестом, но я все равно слышал перешептывания. Это все нескончаемо затягивалось. Джон Бейнер рассказал мне, что Ньют сознательно затягивает дело, чтобы развязка случилась ко времени выборов.

Джон все еще был другом, и все еще общался со мной, хоть он и знал, что Ньют бы это не одобрил. Он компенсировал это тем, что следовал Гингричу во всем остальном. Одной ночью мы сидели в моем домашнем кабинете в декабре 1997-го, выпивая и обсуждая дела. Он рассказывал мне о планах Ньюта, поскольку я уже не входил в доверенный круг.

Я выслушал, кивнул, и затем спросил его:

– Джон, позволь кое-что у тебя спросить. Ты изменял когда-нибудь Дебби?

– Карл! О таком, черт возьми, не спрашивают! – возмутился он.

– Верно, – ответил я. – Знаешь, мне все равно. Это не мое дело. Это дело ваше с женой. Не думаешь, что это то же самое?

Джону хватило порядочности, чтобы выглядеть смущенным от этого вопроса. Было ли это так, потому что он знал, что я прав, или потому что он изменил жене? Я не знал, и мне было на самом деле плевать.

– Это так, но здесь не об измене, а о лжесвидетельствовании. Это уже преступление.

– Это очень слабое различие, не думаешь? Мы разрушаем его жизнь не потому что он изменил жене, а соврал на этот счет? Не думаешь, что это несколько лицемерно будет звучать от Ньюта Гингрича? Он изменял своей первой жене с той, которая стала второй женой, и как я слышал, с ней проделывает то же самое. Если Гингрич будет продолжать давить на это, это все обернется и против его же задницы, и возможно, не только его. От этого полетят головы!

– Карл, даже если я и согласен с тобой, это не важно. Ньют считает, что это выигрышный билет для него и для нас. Тебе стоит признать, что до этого он всегда был прав, – спорил мой друг.

Я покачал головой:

– Нет, не был. В прошлых выборах мы потеряли десять мест. Если повторим такой успех – у нас будет разница всего в одно место. Ньют облажался, решив закрыть правительство. Это тоже было ошибкой. До выборов остался всего почти год. Ньют считает, что может поддерживать волнения следующие десять месяцев. И вот, что произойдет на самом деле. В следующие пару месяцев, примерно этим летом люди будут возмущаться. После этого они устанут от всего этого. Симпатизировать будут уже Клинтонам, ну, знаешь, вроде: «Это личное дело, оставьте их уже в покое!», или что-то вроде того. Ко времени, когда Клинтон спустит Карвилла и других своих псов, люди будут уже во всем этом дерьме винить Ньюта и нас.

– Эй, я не сказал, что нам не стоит этим на него давить. Я просто говорю, что это заходит слишком далеко. Президента смещают с должности за приказы о вторжениях и подделке выборов. Вы не можете проводить импичмент из-за того, что ему отсосала помощница! Для этого придумали разводы, Джон!

Он пожал плечами и бросил на меня беспомощный взгляд:

– Ты сам его знаешь. Чего ты от меня ожидаешь?

– Пообщайся с людьми. Я на прошлой неделе обедал с Джорджем Уиллом, а пару дней назад мы с Мэрилин поужинали с Тимом Рассертом и его женой. Я обсудил с обоими подобные ситуации. У таких вещей наблюдается определенный цикл жизни. Сначала поднимается много волнений. Волна растет и растет, но спустя какое-то время все уже устают от этого. И если после этого продолжать это мусолить, они начинают симпатизировать тому, кого вы мучаете. «Они могут оставить беднягу уже в покое?!», что-то такое. Ньют же собирается толкать это далеко за пределы этого срока! – сказал я ему.

– Посмотрим, что я смогу сделать.

– И скажи людям еще кое-что. Мы с тобой оба знаем, что Ньют не единственный в Конгрессе, кто сам грешил подобным. Если пресса действительно настолько либеральна, как тебе кажется, то не думаешь, что кто-нибудь начнет расследовать супружескую неверность Республиканцев? Ньют хочет продолжать обсуждать это до ноябрьских выборов? Это палка о двух концах!

Джон только забурчал на это.

За первую половину 1998-го года мало чего произошло. Что касалось власть имущих Республиканцев, то меня перевели в самый глубоко запрятанный комитет, хоть я и продолжил общаться с людьми. Медленно, но верно собиралась обратная реакция на Гингрича и его действия. Это выглядело, как снежный ком – нужно только слегка подтолкнуть его, и он начнет скатываться и расти.